». Поэтому произведение это рассматривалось как конечный результат покушений эгоистической клики
{240}.
Бабёф пытался противостоять установлению нового режима, составляя пропагандистские тексты, передававшиеся на волю{241}. Казалось бы, человеку, который готовился осуществить коммунистический переворот, должно было быть все равно, какое правительство свергать. Он мог бы даже действовать по принципу «чем хуже, тем лучше», предвидя выгоду для своего предприятия от ухудшения ситуации в стране и роста недовольства народа. Но Бабёф предпочитал бороться за сохранение наследия якобинцев, хотя во многом и расходился с ними.
Через некоторое время Бабёф и Жермен были переведены в парижскую тюрьму Плесси, которая не в меньшей мере, чем Боде, являлась средоточием якобинцев и им сочувствующих. Именно здесь Бабёф лично повстречался с Буонарроти и Жюльеном, хотя, вполне возможно, и до этого мог иметь переписку с ними{242}.
Тем временем, Франция не переставала переживать потрясения. Если весной правительству должно было казаться, что главная опасность исходит «слева» — от сторонников восстановления якобинских порядков, то летом и особенно осенью его уже больше пугали осмелевшие роялисты. В июне две дивизии эмигрантов высадились на полуострове Киберон — но правительственным войскам удалось их быстро разбить. Однако Конвент оставался непопулярным, а ведь после принятия новой Конституции предстояли выборы в новый законодательный корпус: кто знал, не одержат ли роялисты на них победу? Отчасти из этих соображений, отчасти из-за стремления просто сохранить власть, перед тем, как разойтись, депутаты Конвента приняли декреты о том, что две трети из них должны быть переизбраны в палаты нового Собрания. Эти декреты вызвали новое — и последнее — народное восстание в Париже, которое пришлось на 5 октября (13 вандемьера) и было подавлено генералом Бонапартом, карьера которого отныне круто пошла вверх. Восстание было объявлено делом рук роялистов{243}.
Это событие тоже не прошло мимо внимания Бабёфа. Сообща с товарищами по заключению он выступил с обращением к Конвенту, где предлагал свою помощь в борьбе против мятежников{244}. Это еще одно свидетельство того, насколько хорошо умел Гракх расставлять приоритеты и находить компромиссы.
Вандемьерское восстание заставило политику правительства качнуться влево. Многие патриоты были выпущены из тюрем. Попал под амнистию и Бабёф: приказ о его освобождении был подписан 18 октября 1795 г. (26 вандемьера). Несколько дней спустя, 26 октября, Конвент самораспустился. Установился новый режим — по названию органа исполнительной власти он получил название Директория.
