— Новую, да. Сейчас еще не поздно: середина мая.
— Как ты думаешь, где можно саженцев купить: яблони, груши, сливы… ягодных кустов. А, Лень?
— Спрошу у Бориса Пикулева. Где-нибудь должно быть садоводческое хозяйство.
— Ах, Леня, а здорово будет, когда посадим здесь всего! Я цветов разведу…
Нина отошла в мечтательном настроении, но через несколько минут вернулась к мужу огорченная.
— Куда ни посмотрю — полная запущенность. К изгороди камней да склянок накидано. — Она оглянулась на занятую работой свекровь: не слышит ли? — К яблоням валит всякий мусор, помои под них льет. Зачем?
— Это да… Маленько есть.
— А в палисаднике, Леня, уж дерновина на грядках образовалась — надо заново, как целину, поднимать.
— Ты критику-то не наводи, а принимайся за работу.
— Не знаю, с чего начать.
— Бери-ка, пожалуй, грабли в руки.
— А с изгородями что? Ведь это позорище — особенно боковые. Они будто пьяные — все вкривь-вкось. Да и навешано на них всего.
— Самое бы лучшее — снять их вовсе и заново не ставить. Мам! — крикнул он. — Давай боковые изгороди снимем.
— Зачем? — насторожилась она. — К чому пристало!
— Да старые ведь валятся! Фасадную я из нового материала сделаю, а эти убрать, распилить, порубить на дрова.
— Пусть стоят, пес с ними. Есть не просят.
— Да ведь некрасиво, мам!
— Ну и наплюнуть! Погоди вот: зарастет все малинником…
— Она привыкла к ним, — объяснила Нина, оправдывая свекровь. — Четверть века жила с изгородями, а теперь вдруг ты снимешь. Ишь какой! Явился тут…
Мать оглянулась, услышала, что говорит невестка.
— Дак знамо, привыкла. Как же без них! Этак-то что огорожено, то и наше, а без изгороди — приходи, кто хошь?
— Мам, ну соседи же вон не отгораживаются друг от друга! — настаивал сын. — У них только межи, и все. Теперь ведь ни коров не держат, ни поросята не гуляют на улице, ни куры. А кому надо забраться в твой сад, того изгороди не остановят. Так что я смысла в них не вижу.
— Чего они тебе, мешают, что ли? Ишь, только бы ему ломать чего-нибудь.
Сын пожал плечами, досадливо нахмурился.
— Вон возьмись у сарая крышу залатай, если у тебя руки чешутся. Губерою-то я купила.
— И уборную, милый Леня, надо новую, — добавила жена. — Я нынче в ней — извини меня — чуть не провалилась!
— Да и я-то уж побаиваюсь, — сказала хозяйка удрученным тоном. — Думаю, ухнешь вот так — и не вылезешь.
— Сделаем! Дайте только срок.
— Ухайдакаешься, — Нина засмеялась.
Да, куда ни кинь взгляд, дела сами заявляли о себе. Леонид Васильевич остановился посреди огорода, почесал в затылке по извечной мужицкой привычке: с чего начать?
