Холопка - Юрий Васильевич Красавин

— Раиска, поди за Белкой! — приказывает мать. — Опять эта гулена ушла неведомо куда.

Коров две, и обе одной масти, но одна уже пожилая — это Астра, она далеко от дома никогда не уходит; а Белка молода, вторым теленком только, вот она-то и есть гулена.

— Да что я, нанялась за нею ходить? — привычно огрызается Раиска. — Пусть шляется хоть до утра.

— Семнадцать лет девке — эва какая кобылища вымахала! — а рассуждает, словно дите по третьему годику, — столь же привычно ворчит мать.

Это она, между прочим, обращается за сочувствием к Астре, у них полное взаимопонимание: обе матери, у обеих по дочери, у одной Белка, у другой Раиска.

— Поди, поди… Да не гони ее шибко! Она у нас выменем слаба, все молоко разбрызгает, растеряет.

Белка не боится ни прута, ни волков, ходит вольно: в деревне на месте исчезнувших домов — заросли черемухи, тополиной молоди, а меж ними высокая, сочная трава; да и вокруг по бывшим усадьбам, где стояли когда-то риги, сараи, и на околице, где в пору давнюю были скотные дворы, есть чем потешить брюхо такой солощей скотинке, как Белка. Есть еще выгон, где теперь пасутся лишь вольные стаи дождевиков да шампиньонов, и поля сеяные… В прошлом году эта холера объелась на озими, чуть не подохла; хотели уж зарезать, да некому — нет в Сутолмине ни одного мужика, все повывелись. Однако вот отпышкалась, отвалялась… Слава Богу, нынче нет поблизости озими, а далеко идти Белке лень, да и интересу нет: от здешней ли хорошей травы другой искать!

Года три-четыре назад, когда Раиска была девчонкой, мать заставляла ее пасти своих коров, но Астру-то чего пасти — она и так никуда не уйдет. А вот к Белке надо четырех пастухов приставить, и все равно не устерегут. Пробовали на привязи эту скотинку держать, но и веревки такой крепкой нету. Теперь отволели обе, никого не слушаются — и Белка, и Раиска. Конечно, им хорошо так-то, и зря их матери беспокоятся.

Смеркалось; трава покрылась росной испариной, Раиска шла босая, потому ноги стали мокры и захолодали.

— Белка! Белка!

Коростель скрипел в низине, где уже поднялся туманец слоистый — если идти там человеку, голова будет видна, а остальное утонет в белом молоке. На закатном небе самолет вычерчивал то ли молочную, то ли меловую дугу. Куличок просвистел над головой Раиски — опаздывал к своей куличишке с куличатами.

Если б не белая масть коровы, ни за что не найти бы гулену там, где она нынче паслась, — в кустах вдоль старого проселка, по которому нынче никто не ездит. Она б и заночевала здесь, с нее станется.