– точно, я там и была вместе с мужем. Но это ужасное нападение партизан. Муж погиб. Я еле жива. Вот, сделали мне перевязку, повредила руку, – она показала на перебинтованную кисть, – потом меня эти партизаны подобрали и принесли в свое логово. А Вы как?
– Еще более фантастично. Тоже еле выжил. Слава богу наша машина сразу под обстрел не попала. Мы успели промчаться до посольского лимузина, откуда мне удалось вытащить Вашу раненую подругу.
– Грету? Грету фон Бюлов?! И где она?
– в той комнате, откуда Вы вышли. У Пилюлькина.
– Идемте же, – Барбара развернулась и снова вошла во врачебную палату.
Вольдемар последовал за ней.
– Доктор, а где Грета? – громко спросила фрау Шульц?
– вот там, за ширмой, – ответила медсестра.
Барбара решительно проследовала в указанном направлении.
– Гретхен, милая, как ты?! – бросилась она к койке подруги.
– Майн Готт! Барбара! Ты?! Откуда?!
– да почти так же как и ты. Я же тоже была в том злополучном посольстве. С мужем. Максимилиан погиб, а меня партизаны привели сюда. Я так рада тебя видеть, дорогая моя. Будем вместе теперь неразлучно.
Обломов покачивался на своем кресле и улыбался. Он успел предупредить Барбару, что здесь обитают еще пара ее знакомцев. И они договорились, как усыпить их бдительность.
Безусловно, сейчас было бы совершенно не к месту, на и никогда в будущем, скорее всего, рассказывать Штольцу и фон Бюлов реальное положение вещей. Поэтому два разыгранных подряд спектакля: один, с картиной, для Вольдемара, а второй, с пострадавшей фрау Шульц, для него же и его подруги, создавал пускай недолговечный, но все таки фундамент для нормальных отношений в подземном городе.
Ильич закрыл глаза и унесся в тот день, когда он зашел в тот самый вход, в который сегодня зашла и Барбара. Только это было семнадцать лет назад.
– Они кричат «Перемирие», – Шурупов перевел удивленному Обломову крики из немецких блиндажей.
– Какое нахрен перемирие? Мы шли всего часа полтора под землей, и уже перемирие. Ничто, как говорится, не предвещало. – он сел на снег и сплюнул.
Через минут сорок из подземного хода вынырнул связной с телефонной катушкой:
– Товарищ старший лейтенант, командир дивизии на проводе.
– слушаю, Василий Иванович! Обломов. Да. Так мы и не стреляем, хотя… Да, так точно. Буду. Есть. – и обращаясь к Шурупову, – Володя, Морозов вызывает по поводу перемирия. Приказал, чтобы мы вместе явились и как можно быстрее. Через немцев не пойдем, давай обратно подземным ходом.
