Тень, даже не взглянув на него, открыла саквояж и выругалась. Драгоценные флаконы хрястнули об асфальт. Тень удовлетворенно хрюкнула, нащупав в глубине камень, и растворилась в фиолетовых сумерках.
14.
Старик видел себя как бы в дымке и как бы со стороны. Он видел себя уже старым, таким, каким был сейчас, когда спал в новом своем странном жилище, и в то же время как будто бы он снова вернулся в комнату своего детства, когда еще была жива его мать.
... Он, уже старый, сегодняшний, стоял у распахнутого окна своей детской. Было удивительно тихо, как вдруг порыв ветра откуда-то из глубины парка поколебал макушки деревьев, блеснув серебром отливающей в лунном свете листвы. Шевельнулись тяжелые оконные портьеры, заволновались в вольере снегири. Медленно и бесшумно распахнулась дверь детской.
Старик прошел к двери, намереваясь ее закрыть и глянул в глубокую тьму коридора. Ему показалось, что дверь в комнату матери чуть приоткрыта. Более того, ему почудилось, что он слышит внутри комнаты какое-то движение. Почему-то робея, Старик оглянулся на темное окно и, пройдя к комнате, заглянул вовнутрь .
Спиной к нему под круглой зеленой лампой сидела молодая женщина и раскладывала пасьянс на овальном, покрытом сукном столике.
Старик замер, боясь пошевельнуться.
- Не спишь? - женщина чуть повернулась, мягко улыбаясь, и, сняв круглые в металлической оправе очки, потерла тонкими пальцами переносицу.
- Мама... - выдохнул Старик и замолчал, блестя влажными глазами.
- Ну-ну, подойди же... Подойди, - снова улыбнулась женщина, и он подошел к ней.
- Какой ты стал неуклюжий, - мать все так же улыбалась, чуть покачивая головой.
- Мама, как хорошо, что ты здесь... Я хотел тебя просить... Меня это мучит... Мне очень плохо... Я остался совсем один... Я все им отдал... Понимаешь, я хотел помогать больным детям, а ... они объявили меня сумасшедшим, и, самое страшное, моя дочь была с ними... И они добились опеки надо мной... Ты помнишь, мама, ты говорила про Россию? Что я найду там свое счастье? Я приехал туда, мама... Благослови меня! - Старик говорил сбивчиво, торопливо, стараясь побольше рассказать ей о своей жизни без нее и боясь, что она прервет его или исчезнет.
Мать долго вглядывалась в его лицо, глаза, и, перекрестив, молча поцеловала в лоб.
- Я все знаю, сынок, ты поступил правильно. С Богом, родной мой...
15.
Старик проснулся от предощущения счастья. Он открыл глаза и рассмеялся тихонько. Луна заглянула в узкое окно и высветила выскобленную ножом белую столешницу, искупалась в матовой бронзе вновь подвешенной рынды, блеснула на стекле банки, куда кто-то воткнул косматую сосновую ветку с шишечками, прошлась по темным фигуркам из мякиша, оставшимся от бывшего жильца, - и остановилась на новеньких нарах из жердей, на которых спал Чекушка. Чекушки там не было.
