Я сижу на диване со стопариком, уставившись на пепел в камине. Морин в кухне с кружкой Оувалтина рассеянно глядит из окна на улицу, где первые лучи рассвета начинают очерчивать стволы деревьев. Я пытаюсь представить Червинов – Эд и Люсинда несколько раз бывали в нашем доме – и долго у меня это не получается, и вот, наконец, словно в лучах задней подсветки мне является сцена прошлого – вечеринка во дворе их дома, взрослые стоят вокруг барбекю со стаканами джина с тоником, по радио звучит какая-то забытая песня, дети, наши дочери, превратив это в игру, гоняют по вымощенной галькой подъездной дорожке на великах, виляя, лавируя, задирая передние колеса от земли, да так быстро, что их волосы развеваются позади них, и солнце пробивается сквозь деревья.
Брось монетку десять раз и может десять раз подряд выпасть орел, а может и ни разу. Каменная глыба, новый Чикшулуб, летит к нам, пробиваясь сквозь тьму и холод, чтобы искалечить судьбу кому-то из нас.
На этот раз меня пронесло. Сегодня вечером он нагрянул к Червину.
