Кульминацией моей московской поездки стало празднование 1 Мая: военный парад на Красной площади и торжественный марш, в котором принимали участие сотни тысяч демонстрантов. Я сидела на трибуне совсем близко к Мавзолею Ленина, на балконе которого стоял Сталин, окруженный представителями советского руководства, и я видела, как марширующие мимо толпы махали ему и приветствовали его ликующими возгласами. Разве стали бы люди вести себя так, будь они недовольны положением дел в стране? Я подумала о Германии, где демонстранты — как левые, так и правые — осыпали правительство Веймарской республики только проклятиями и презрением. <…>
Советские сановники и функционеры
Мне вспоминается один случай в Симферополе. Я ехала из Москвы в Крым с группой делегатов, чтобы посмотреть красоты черноморского побережья, и в Симферополе мы ждали автобуса, который должен был отвезти нас в санаторий в Суук-Су. Автобус опаздывал, и, чтобы скоротать время, я пошла вниз по улице, которая тянулась вдоль товарной станции. И вдруг увидела, как по рельсам идет странная группа людей. Мужчины со спутанными бородами, на головах папахи, хотя солнце пригревало по-летнему, а ноги обмотаны лохмотьями. Словно стадо животных, их окриками погоняли солдаты с примкнутыми штыками. Я поспешила назад и спросила гида нашей делегации, что за людей там ведут; в ответ я услышала, что это преступники, враги государства, кулаки, которые убивали в деревнях представителей партии и правительства, жгли амбары и чинили всяческий саботаж и вредительство. Я промолчала — а что мне оставалось? — но покорные, страдающие лица под папахами никак не вязались с тем, как должны были бы выглядеть убийцы и поджигатели. <…>
Знамя
О том, что на самом деле творилось в Советской России, тогда, в 1931 году, я ничего не знала. Я была лишь правоверной делегаткой и, вернувшись из Крыма в Москву, сразу же отправилась в Мосторг, чтобы забрать обещанное знамя для моих товарищей по ячейке. Его принесли. Оно было величиной в полдвери, изготовлено из тяжелого темно-алого бархата, а в середине красовался светло-голубой земной шар, расшитый серпом и молотом и окруженный желтыми колосьями. Через все знамя тянулись золотые буквы, складывавшиеся в надпись по-немецки: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В четырех словах насчитывалось три орфографические ошибки, но какое это имело значение? Профсоюзный работник вручил мне сию красоту со словами, что знамя — дружеский дар коллективу универмага «Тица». В Мосторге наивно полагали, что все работники «Тица» должны обрадоваться такому подарку. Наши московские коллеги не подозревали, что вся ячейка состоит от силы из двадцати членов, а я благоразумно воздержалась от объяснений.
