Когда огонь разгорается, выплевывая дым, без раздумий заношу отмеченную стеклом и пламенем ладонь.
И вижу Нааса, невероятного солнечного Нааса, испуганным ребенком в дрожащем сером свете телевизора. Сжавшуюся в комок девочку среди заброшенных домов. Тварь в слепящей ловушке камеры. Призраков у могилы — живых и мертвых, и очень горьких. Штормовые глаза Нины и острие под ребрами:
— Люди, люди страшнее всего.
Да.
Смятое лицо сторожа. Папа не пришел за мной в тот день — опять, и навсегда. Он вытерпел многих, но тварь с мшистым запахом сломала его волю. Утром шкаф в родительской спальне блестел пустыми полками. Длинные гудки в телефоне обрывались в голосовую почту. Зеркало на дверце отразило меня: убийцу. Зажмуриваюсь и вижу снова, напротив. Девочка: спутанная, слишком длинная челка прячет глаза и фиолетовые тени бессонницы. Подрагивают губы в ранках. Рукава школьного свитера давно коротки, открывают исцарапанные запястья. На ботинке — кровавый мазок. Мелкая и глупая, жалкая. Самое страшное существо на свете, и бежать на самом деле бесполезно.
Я всегда буду здесь. Пора остановиться. В этом мире хватит места и для чудовища по имени Зарин Аваддон. Эрлах правильно сказал:
— Магия начинается с правды.
***
Сумерки настигают меня далеко от дома. Темные улицы кое-где освещены случайным окном или витриной. Магазин, в котором мы берем еду, сияет новогодними огоньками. Пушистый еловый венок на двери терпко пахнет смолой. Продукты в витринах и холодильниках свежие — хоть сроки годности истекли семь лет назад.
Нам не хочется есть и пить, но каждый вечер Айяка готовит что-нибудь и созывает всех на тесную кухню. Тони обычно уже сидит там. Я часто натыкаюсь на его еще ласковый, адресованный черноволосой волшебнице взгляд.
Едва помещаясь за застеленным клетчатой клеенкой столом, мы передаем друг другу исходящие паром щербатые тарелки и молчим каждый о своем. Нелепый, но странно важный ритуал — единственный общий.
Квартира приобрела обжитой вид. Исчезла пыль с полок, ветхие покрывала, побитые молью ковры и тюки со шкафов. Книжки за резными стеклянными дверцами выстроились по росту. Зеленые шторы в комнате посветлели на три тона. Треснутое стекло в форточке на кухне кто-то жирно заклеил синей изолентой. Он же, наверное, починил разваливающийся ящик над умывальником, забил досками и заклинаниями черный вход, ведущий в парадное. Засверкали круглые плафоны в прихожей, и пропали мертвые мухи между оконных рам. Как- то, придя домой, я наткнулась на Айяку, ожесточенно отдраивавшую голубую плитку в ванной от уродливых детских переводок.
