— Они меня бесят, — девушка сдула прядь с лица. Желтые резиновые перчатки сплошь в катышках. Половина стены блестела чистотой, с оставшейся улыбалась целая армия мультяшных животных.
— Час ночи, — я привалилась к косяку.
— Не могу уснуть, — волшебница вернулась к прерванному занятию. Я заметила, что на тумбочке в коридоре место древнего дискового телефона заняла синяя ваза с искусственными гвоздиками.
— Бывает, — после дней с Плутоном я быстро отключаюсь. Но остальные вынуждены прибегать к ухищрениям.
Кан добыл приличный запас сигарет и непрерывно дымит, с мрачным старанием забивая банку на подоконнике окурками. Он не сменил своей формы охотника и кажется готовой распрямиться пружиной. Прожигает мрачным взглядом каждого, кто лезет под стол к проигрывателю, чтобы сменить мелодию. Шипящий ящик с колонками и стопкой пластинок притащил однажды веселый и запылившийся Наас. Много ретро, чуть меньше рока. Квин и Скорпионс вперемешку с нежными итальянцами и жизнелюбивой Аббой. Айяка выбирает последних или Эдит Пиаф. Тони предпочитает Челентано. Кан расслабляет плечи, когда музыка замолкает. Вкусы Нааса остаются для меня загадкой: маг пропадает сразу после ужина, когда наступает его очередь встречаться с Плутоном. Лишь посередине ночи хлопает входная дверь, тихие шаги неизменно перебиваются ударом о тумбочку у ванной: — Сссуу… — шипит, щелкая выключателем. Свет из туалета выхватывает макушку Тони, оттопыренное ухо и изгиб шеи с нитями скрывающейся под футболкой татуировки. Кан поворачивается на матрасе в углу. Я засыпаю под журчащую воду: теперь можно, он дома.
Сегодня я пропущу ужин и предупреждения рыжеволосого мага. Сворачиваю в проходы, уводящие прочь от нашего пристанища.
За стенами скользят тени, иногда мелькая в освещенных окнах дикими силуэтами. Некоторые дворы утопают в оранжевом сиянии фонарей даже днем. В других свет погаснет с первыми лучами солнца. Следы от пожарищ и разбитые камни отмечают дороги чужих сражений, часто обрываясь в кольце цветочной улицы. Метров двадцать — и красный ковер упирается в зеркальное отражение домов. От пустой арки напротив продирает ознобом: ожидаешь увидеть своего двойника.
Из всех нас лишь Наас переступил неровную кромку асфальта. Почти крадучись, прошел по хрустким костям под паутиной проводов, свернул за угол. Окликнул сзади.
Вот и конец Отрезка.
Я тогда присела на корточки, склонилась над цветами. Совершенно обычные. Багряные венчики, рассыпчатая пыльца. Легко сминаются, мажут кожу прозрачным розовым соком.
