— Федоров, к доске, — попросила она. — Перепиши. Только, сделай такую любезность, не исправляй кулябкинскую грамматику.
На доске вырастала странная фраза:
«Ни знаю что со мной. Ни могу про тебя не думать. Боря».
— Прекрасно, — похвалила Жаба. — Проверь, чтобы ты не добавил своих. Так. Теперь давай искать Борины ошибки, а потом все вместе разберем сочинение Кулябкина по членам предложения. Кто знает, нужно ли такое количество «ни» в этом тексте?
Класс изнывал от хохота.
— Погляди, Кулябкин. Лес рук. Неловко не знать этого правила…
Больная лежала в кислородной маске на диване. Дыхательный мешок аппарата наполнялся и освобождался, будто бы учительница пыталась забрать весь запас кислорода.
— Лучше? — спросил директор, заглядывая в учительскую.
— Хуже! — крикнула она. — Сделайте, пожалуйста, доктор, укол кордиамина. Мне это всегда помогает.
Кулябкин подумал и кивнул.
Учительница отодвинула маску, поглядела на Верочку и Юрашу.
— Шприц, надеюсь, стерильный?
— Надеюсь, — сказал Юраша.
— Удивляюсь, — шепотом говорил Юраша. — Как это у Бориса Борисовича хватает терпения ее слушать. Плюнул бы да уехал.
— Что ты, — сказала Верочка. — С ней хлопот потом не оберешься. Жалоба будет быстрее, чем мы доедем до станции.
— О чем шепчутся ваши фельдшера? — подозрительно спросила учительница. — Покажите ампулу. Я хочу знать, что мне вводят.
— Покажи, — приказал Кулябкин.
Она взяла ампулу, повертела перед глазами.
— Правильно, — успокоилась она. — Только, пожалуйста, в руку.
— Нет, — решительно сказал Юраша. — Вам придется перевернуться.
Она вздохнула и начала медленно поворачиваться на живот.
В учительскую снова заглянул директор.
— Закройте дверь! — крикнула ему она. — Меня лечат!
Она сморщилась, ожидая укола.
— Ой! — вскрикнула учительница и тут же произнесла: — Жаль, молодой человек, что вы не у меня учились.
..Уже все кулябкинские ошибки были исправлены, «ни» зачеркнуты, а сверху стояли необходимые «не».
— Теперь, — попросила Жаба, — давайте дадим характеристику второму предложению. Кто хочет?
Все стихли.
— Может, ты что-то скажешь, Филенков? Исправляй двойку.
— Это простое, распространенное, повествовательное, полное…
— Еще?
— Определенно-личное! — с места крикнул Федоров.
— Хорошо сегодня работаешь, — похвалила Жаба. — Давай так дальше. Теперь, если хочешь пятерку, разбери по членам.
— Подлежащего здесь нет, — уверенно начал Федоров. — Оно подразумевается. Сказуемое — могу.
— О-о! — застонала Жаба. — Ты испортил себе отметку. Кто поможет? Селезнева? Давай, умница, давай, хорошая.
