— Чернь взбесилась, святой отец, — сказал барон. — Разве церковь поощряет бунт?
— Я попытаюсь остановить их, — сказал отец Иероним.
— Пусть выдадут зачинщиков и уплатят налог, — потребовал барон.
В конце концов, ничего иного ему и не было нужно. Он знал, что эти условия будут неприемлемы для возбужденных горожан, но священник сможет потом стать свидетелем его миролюбия.
Со стороны Рыночной площади повалил вооруженный народ. Возбужденные люди размахивали копьями и мечами, и настроение их было решительное. Впереди с мечом и со щитом шел Густав Паулиц. Будучи самым молодым членом магистрата, он был одновременно и наиболее энергичным из городских сановников. Волна протеста подняла его в вожди, и теперь он очень уверенно руководил возмущенными толпами.
Отец Иероним вышел к ним навстречу.
— Дети мои! — громко сказал он, подняв руку.
Толпа остановилась, голоса умолкли.
— Не поддавайтесь искушению, — произнес священник. — Противление властям идет от гордыни.
— Святой отец! — закричал Паулиц. — Они грабят дома и убивают свободных граждан!
— Они не ведают, что творят, — тихо сказал священник. — Герцог накажет их за самоуправство.
— Пока это дойдет до герцога, барон уже вырежет половину нашего города! — крикнул Паулиц.
Толпа поддержала его дружным гомоном.
— Сын мой, — обратился священник прямо к Густаву. — Вы жаждете отмщения. Но отмщение не даст вам покоя, и кровь породит новую кровь.
Толпа зашумела, и Паулиц жестом руки успокоил их.
— Мы не хотим крови! — заявил он. — Пусть барон уходит из города!
Среди прочих восставших оказался и Коля Затейкин, уже определившийся как вожак всякого сброда, вооруженного чем попало. С прищуром оглядев расположение противника, Коля выдал резолюцию:
— Парни, берем на себя левое крыло. Если всадники ринутся по улице, мы будем сшибать из окон второго этажа!..
Его команда дружно завопила, выражая тем свое боевое настроение, и они побежали занимать позицию.
Отец Иероним понуро вернулся к барону.
— Они требуют, чтобы вы ушли, господин барон, — сказал он.
— Большего вы не смогли добиться, святой отец? — усмехнулся барон.
— Нет, — опустил голову отец Иероним.
— Тогда уйдите с дороги! — рявкнул гневно барон.
Встревоженные монахи под руки отвели поникшего священника к собору.
— Рубить всех без пощады! — закричал страшно барон.
Он опустил забрало своего шлема, направил копье в толпу и вонзил шпоры в круп коня. Он был уверен, что его отряд разметает толпу трусливых горожан, и это будет сладкой местью за то унижение, которому он подвергся три года назад, когда его спор с горожанами Тиммесдорфа герцог разрешил в пользу лавочников и ремесленников. Тогда он не посмел спорить, но теперь старые обиды вспомнились, и рука потянулась к оружию. Останавливать его было уже бесполезно.
