— Отстань, — сказала она, не оборачиваясь, и судорожно сглотнула.
Ей было не по себе от очередного свидетельства здешней простоты нравов.
— Чего ты, глупая, — усмехнулся Коля. — Да они уже высохли все. Ты глянь, это же мумии одни. Фараоны египетские!..
— Заткнись, дурак! — обернувшись к нему, закричала на него Марина, и Коля, все еще улыбаясь, но уже защищаясь, быстро произнес:
— Все, все, молчу…
Он снова выбрался из кареты, прислонился к большому заднему колесу и достал сигарету. Прикуривая, он следил за работой друзей.
Олег нашел точку для съемки, улегшись на землю на другой стороне дороги. Саша уселся ему на ноги для упрочения позиции. Олег провел панораму, прильнув к окуляру камеры, и сказал:
— Вот так и будем снимать. Начали, командир?
— Давай, — позволил режиссер.
Едва только ассистент Коля Затейкин, стоявший у колеса, выпустил первое облако дыма, все внимание конных воинов сразу перешло на него. Они оживились, зашевелились, стали указывать на него руками, загомонили. Хотя этот аттракцион повторялся тоже не в первый раз, значимость его не снижалась, неизменно вызывая всеобщий восторг. Местным жителям это казалось ловким фокусом. Коля к этому эффекту уже привык, тоже улыбнулся в ответ и, стряхнув пепел, помахал воинам рукой. Те отозвались одобрительным гулом.
— Есть, — сказал Олег, закончив съемку.
— Снято, — сказал Саша и поднялся, отряхиваясь от пыли.
Оруженосец радостно затрубил в рожок, и кортеж так же неторопливо, как и прежде, двинулся дальше по лесной дороге.
Скрипели колеса кареты, изнывали от жары воины, скучал барон фон Розенден, и устало млели в глубине кареты члены съемочной группы.
Городские стены показались сразу же, едва они выехали из лесу. Дорога спускалась вниз, проходила по мосту через небольшую реку и поднималась к городским воротам. Город Тиммесдорф, только недавно отстоявший в очередной осаде свои права, встречал их флагами, развевавшимися на башнях. И хотя вымпел герцога Дюрренштадского возвышался над другими, знамена цехов, землячеств и торговых объединений не теряли при этом своего достоинства. Там, у ворот, сгрудились повозки окрестных крестьян, у которых не было денег для уплаты въездной пошлины, и потому они продавали свою провизию оптовым закупщикам.
Саша Горелов разглядел все это скопление в бинокль, выглянув для этого чуть ли не по пояс из окна кареты.
— Олежек, Коля, давайте на крышу, — приказал он. — Сейчас крутая натура пойдет. Эй, Гуго! — крикнул он кучеру, — останови на минутку.
