— Как скажете, мессир, — произнес тот, натягивая вожжи.
Карета стала, и двое молодых людей ловко вскарабкались на плоскую крышу кареты, устраиваясь там для съемок. Саша Горелов специально выбрал эту карету, отнюдь не самую лучшую во владении герцога фон Дюрренштадта, именно за качество ее крыши, которую можно было использовать как съемочный партикабль.
— Снимайте все подряд, — давал последние указания режиссер уже на ходу. — А главное, лица!..
— Буй сделано, — отозвался Коля, а Олег лишь кивнул головой.
Он был немногословен.
Крестьяне высыпали из своих повозок, выстроились вдоль дороги и кланялись барону, снимая шляпы. Какой-то мальчишка хотел было перебежать дорогу, но мать так крепко схватила его за руку, что он заорал от боли.
Улегшись на крыше кареты по разные стороны, Олег с Колей снимали их поклоны и испуганные взгляды, смешанные с искренним недоумением. Эти люди впервые в жизни видели кинооператоров и не знали, что от них ждать.
Барон Эрик фон Розенден ничего этого не замечал, да и в голову ему не пришло бы разглядывать толпу простолюдинов. Еще более высокомерным выглядел молодой оруженосец Клаус, наслаждавшийся своей ролью в этом социальном спектакле. Остановив коня шагах в двадцати от городских ворот, он привстал на стременах, поднял рожок и протрубил, не сдержав улыбки после совершения этого важного геральдического действия.
Из городских ворот на сером коне выехал шультгейс Тиммесдорфа, почтенный Георг Шеффер, за ним выбежали воины городской стражи, быстро выстраиваясь черепахой и выставляя копья. Шультгейс, мужчина почтенного возраста с морщинистым лицом, облаченный в кожаный камзол и светло-зеленый плащ, остановил коня и поднял руку.
— Кто вы такие и что вам надо? — низким голосом выкрикнул он, прищурившись.
Это был церемониал, позволяющий горожанам сохранять достоинство при встрече с посланцами герцога. Конечно, они уже знали, что приехал барон, на это прямо указывал вымпел в руках оруженосца, но привилегии города позволяли им требовать от официальных гостей представления при въезде. Старый Георг Шеффер за свою долгую жизнь немало поборолся за эти привилегии и теперь не преминул их продемонстрировать.
— Барон Эрик фон Розенден! — звонко воскликнул оруженосец. — По повелению герцога Рихарда фон Дюрренштадта!
Только после этого шультгейс неторопливо спешился, снял шляпу и преклонил колено, придерживая своего коня под уздцы. Воины у ворот немедленно расступились, застыв вдоль дороги почтительным коридором. По условному знаку на башне ворот протрубил сигнал горнист.
