— Здесь чувствуется какое-то «но», — уловил чуткий на интонации Саша.
— Да, — улыбнулся отец Иероним. — Я сам родом из Венеции, где подобные карнавалы давно в традиции народа. Здесь, в Тиммесдорфе, это кажется кощунством некоторым отцам церкви. Епископ не одобряет наш карнавал.
— Но, тем не менее вы проводите его? — отметил Саша.
— Проводим, — сказал прелат, — пока у нашего герцога сохраняются натянутые отношения с епископом. Но наше будущее в руках Господних.
Саша кивнул, щелкнул клавишей диктофона и спросил:
— Вы нам позволите послушать игру на органе в вашем соборе?
— Конечно, — сказал тот. — Скажите Людвигу, что я разрешаю.
— Спасибо, — благодарно поклонился Саша.
Отец Иероним благословил их крестом и вместе со своими сопровождающими отправился по своим делам вниз по лестнице.
— Что там за история с мастером? — немедленно спросил Саша у Паулица. — Почему вы нам сразу ничего не сказали?
— Тут особенно нечего рассказывать, — пожал плечами Паулиц. — Мастер Фиделио Лукас был обвинен в колдовстве и сожжен при дворе епископа в Эстергаузене.
— В колдовстве? — переспросила удивленно Марина.
— Под этим обвинением что-то было? — спросил Саша.
— Мне это неизвестно, — сухо отвечал Паулиц. — Ибо в общении со мною мастер не позволял себе никаких отступлений от благочестия. Пойдемте, господа.
В небольшом внутреннем пространстве собора было тихо и пустынно. Лишь две старые женщины сидели в одном конце на скамье, и какой-то мужчина стоял перед статуей Божьей Матери с Младенцем в молитвенной позе.
Органист, которого привел Паулиц, оказался невысоким лысоватым мужчиной с невыразительным лицом. На чужеземцев он глянул без интереса и бесстрастно спросил:
— Вы хотели меня видеть, господа?
— Это Людвиг Хейнден, — представил его Паулиц. — Он уроженец Тюрингии и учился у маэстро Фьорре из Падуи.
— Вы были в Падуе? — спросил с уважением Саша.
— Нет, нет, — поспешил объяснить Паулиц. — Маэстро Фьорре приехал к ним в Гезелькирхен пятнадцать лет назад, и Людвиг выучился у него игре на органе. Потом он был вынужден уехать, я уже говорил вам.
— Нам бы хотелось послушать какую-нибудь пьесу вашего сочинения, — сказал Саша с интересом. — Ведь вы пишете свою музыку?
— Я не пишу пьес, мессир, — сказал Людвиг хмуро. — Если угодно, могу предоставить вам мною составленную мессу. Правда, это займет некоторое время.
— Около часа, — добавил Паулиц.
— Чуть меньше, — поправил его Людвиг. — Или какую-то часть ее.
— Минут на пять — десять, — сказал Саша, но вспомнив, что деление на минуты еще не слишком принято, поправился, — четверть часа или даже поменьше.
