— Густав, — обрадовался отец Иероним, благословляя его. — Как ваше здоровье, сын мой? Кто эти люди? Ах, да, я уже слышал… Это восточные художники, да?.. Мне рассказывали про них удивительные вещи.
Паулиц представил поочередно всех членов съемочной группы, и каждый последовательно поклонился настоятелю.
— Я уже слышал о вас, — сказал тот. — Вы делаете дело, угодное Богу. В каком здравии вы оставили герцога?
— Герцог в норме, — отвечал Саша. — Простите, вы не слишком торопитесь? Могу я вам задать пару вопросов?
— Конечно, спрашивайте.
— Каково вам работать в таком роскошном соборе? — спросил Саша, глянув вверх, на верхушки шпилей. — На психику не давит?
Духовные лица смущенно поникли, а один из монахов даже хмыкнул.
— Я не очень понял ваш вопрос, — сказал отец Иероним, — но догадываюсь, о чем вы хотели спросить. Конечно, судьба мастера печальна, и его трагический конец не мог не сказаться на его творении. Но мы молимся о спасении души мастера Луки и тешим себя надеждой, что Господь услышит наши молитвы. Столь прекрасная работа во славу Божию должна вменится ему в праведный подвиг, и это хоть в какой-то мере должно искупить его страшный грех.
Теперь уже Саша недоуменно посмотрел на Паулица, смущенно потупившего взор, но тут свой вопрос задал Коля Затейкин:
— Вы носите бороду, а я слышал, что католическое священство бреется.
Настоятель улыбнулся.
— Здесь нет общего правила, сын мой. Я почитаю своим покровителем святого Франциска, а он носил бороду, как известно. Но благочестие заключено, к счастью, не в бороде, а в сердце.
Коля Затейкин согласно кивнул головой и тяжко вздохнул. Он страдал одновременно и от похмелья, и от недосыпания, и эта прогулка была для него пыткой, а не удовольствием. Только под утро вернулся он в гостиницу и не успел даже часу поспать, как в комнату ворвался Саша Горелов и устроил ему головомойку. Пришлось подниматься и идти, чтобы хотя бы этим продемонстрировать свое чинопочитание. Теперь он тяжко вздыхал и ждал лишь того момента, когда они вернутся в гостиницу.
Олег, отойдя на несколько шагов, снимал всю сцену с рук.
— Как вы относитесь к карнавалу? — спросил Саша священника.
По тому, как переглянулись монахи за спиной настоятеля, Саша понял, что попал на интересную тему.
— Человеку необходим праздник, — медленно произнес отец Иероним. — Церкви следовало бы благословлять подобные карнавалы. Веселье, в котором торжествует равенство и любовь, угодно Богу.
