— Клаус, милый… Я никогда… Я никогда не знала такого…
Коля, конечно, мог на это ответить, что за его долгую кинематографическую карьеру у него были переживания и поострее, но он смолчал, потому что тоже попал под обаяние необычности. Эта маленькая шлюшка была проста, как ребенок, и в своей развратной профессии она еще не успела опуститься до самого дна. Похоже, она даже не до конца понимала до сих пор, чем она занимается.
— Хочешь еще? — спросил Коля, целуя ее в ушко.
Она заулыбалась и ответила смущенно:
— Очень…
— Сейчас, — пообещал Коля. — Надо перекурить…
В свете фонаря он покопался в своей одежде и достал пачку сигарет. Потом прикурил от огня фонаря и улегся на кровать. В этом было особое переживание, перекурить после…
— Что это? — удивленно спросила Грета, разглядывая дымящуюся сигарету в его руке.
— Это волшебное снадобье, — сказал Коля со вздохом. — Я же говорил, мой хозяин — волшебник.
— Но это не грех? — спросила Грета озабоченно.
— На этот счет существуют разные мнения, — сказал Коля, глубоко затягиваясь. — Думаю, окончательно это определится только на Страшном Суде.
Грета прижалась к его плечу и затихла. Коля гладил ее по давно не мытым волосам, курил и чувствовал радость жизни.
Обещанная Паулицем прогулка началась с площади перед собором. Грандиозное здание собора возвышалось над ними, как множество рук, устремленных к небу.
— Он строился двадцать пять лет, — рассказывал Паулиц. — Представляете, мы воевали, торговали, решали свои проблемы, а строители таскали свои кирпичи и словно жили в другом мире, где не было ни войн, ни звона золота, а был один покой и умиротворение.
— Хорошо сказано, — отметил Саша.
— Вы просто поэт, Густав, — сказала Марина, улыбаясь ему.
— Я был хорошо знаком со строителем этого собора, — сказал Паулиц со вздохом. — Это был мой учитель и наставник.
— А мы не могли бы потолковать с этим вашим наставником? — спросил Саша. — Нам интересны люди творческого плана.
— Увы, — произнес Паулиц с грустью. — Он уже умер. Я когда-нибудь расскажу вам эту историю, в ней есть своя тайна.
Они только двинулись ко входным ступеням собора, как навстречу им из высоких дверей вышла процессия духовных лиц во главе с настоятелем собора, отцом Иеронимом. Священник был сравнительно молодым человеком с небольшой черной бородой и выбритой на затылке тонзурой. Сопровождавшие его служки и монахи семенили за ним почтительной вереницей.
— Святой отец, — окликнул его Паулиц, кланяясь.
