– Не-а, – опять зевнула вторая. – Я уж уходила полдевятого, а она все не разродилась…
– А-а… Во намучился мужик. Сильно любит, наверное…
«Любит?! – подумалось Вадиму. – Нет, тут другое, братцы мои… Из сострадания к другому люди головой в стенку не лупятся. Так можно делать только от сострадания – к самому себе… Чтоб свою боль перебить… Интересно, из-за чего действительно тот мужик бился!».
– Да кончится это когда-нибудь или нет?! – тонким голосом возопил его сосед.
– Папашка, валерианки хотите? – спросили из-за перегородки.
– Не хочу, ничего не хочу, ничего, только благополучно чтобы, благополучно, благополучно… – как заведенный, принялся повторять «папашка».
И в тот момент открылась внутренняя дверь, показался усталый врач в мятом халате.
Как во сне услышал Вадим свою фамилию. Он поднял голову, спросил упавшим голосом:
– Что – уже?
– Вот счастливец – уже! – прозвучало рядом завистливое.
– Я вас попрошу ненадолго пройти со мной, – тускло пригласил врач.
Вадим вздрогнул. В нем трепыхнулась дикая надежда: «Никого туда не пускают… Значит… Значит, она умерла или умирает. Неужели это случилось?!». Его взгляд, вероятно, стал на несколько секунд безумным, потому что доктор подошел и дружески положил ему руку на плечо:
– Вы так не беспокойтесь. С вашей женой все хорошо. Нужно только… – он кинул быстрый взгляд на второго страдальца, – …кое-что уточнить… Сюда, пожалуйста…
Внутренний голос оказался прав ровно наполовину. Юля родила легко и быстро, девочку… Только… В общем, было тугое обвитие пуповины, и ребенка спасти не удалось… Никто не виноват… Он, доктор, сделал абсолютно все возможное, но…
Вадим на минуту окаменел, а потом то ли сам по себе, то ли тот же голос, он не разобрал, произнес: «И на том спасибо». Он так и продолжал сидеть, глядя перед собой остекленевшими глазами – не мог еще поверить, что половина проблем так запросто отсеклась, словно ножом отрезало. Теперь он через месяц пошлет ее к чертям – и забудет свой кошмарный сон. Еще раз жениться?! Нет уж, поиграли и хватит…
Все это смерчем проносилось в голове Вадима, в то время как доктор сочувственно хлопал его по спине, убеждал, что это никак не отразится на следующей беременности, и они уже года через полтора могут иметь другого, совершенно здорового ребенка, потому что такая досадная случайность дважды не повторяется, а они, в целом, молоды и здоровы…
Юля приходила в себя от потрясения дольше, чем Вадим рассчитывал – совсем не так, как после смерти матери. Она, случалось, пугающе стонала по ночам, катастрофически худела, ежедневно подолгу горько плакала – и он все откладывал объяснение. А когда Юля оправилась понемногу, стала постепенно хорошеть и матереть, внезапно женился старший брат Вадима, привел молодую жену к родителям в бывшую их с Вадимом комнату, и уходить от Юли стало попросту некуда. Решил подождать еще чуток, пока не добьется такой зарплаты, чтоб снимать жилплощадь – и зажили кое-как. Оба с горем пополам закончили институт; Вадиму удалось устроиться клиническим ординатором в хирургию – да там он и остался после ординатуры. Юлю же, за полной ее профессиональной никчемностью, запихнули участковым гинекологом в женскую консультацию, где она обреталась и поныне, причем последние три года без медсестры: та сбежала от безденежья. В результате Юля работала за двоих, а доплату получала… все равно что не получала. Вадим тоже в деньгах не купался, даром что хирург был способный… Теперь замаячила надежда, связанная с готовящимся, как в заморском романе, упасть на голову наследством.
