Какой-то острослов сказал: «Я знаю так много фактов, что теперь могу поверить только слухам». То, что рассказано здесь — факт, а не «слух». Пусть острослов не верит…
Прозрачные воды тихой речки покрыты зелёным навесом. Береговые деревья и кусты тянутся своими весенними сучьями к воде. Неподалёку — пруд и мельница, мельничный амбар. Через речку лежат жёрдочки — тонкие белые стволы молодых берёз. В жаркие дни от речки до пруда на окрестные поля нёсся гомон купающихся мальчишек, а в тихие ночи часами просиживали на прибрежных камнях любители рыбной ловли.
Милые сердцу картины русской природы…
Теперь мельница разрушена, амбар пуст, над речкой со свистом и воем летят снаряды и мины, а прибрежные камни собраны и сложены полукругами у воды — за ними лежат наши пулемётчики.
Скоро утро, но бой, начавшийся с вечера, не затихает. Немцы рвутся на западный берег речки. Наши останавливают их огнём, бьют, гонят назад. Срываются одна за другой немецкие атаки.
Хорошо работал всю ночь пулемёт на левом фланге… Но теперь, когда немцы пошли в атаку в четвёртый раз, пулемёт молчит.
Политрук Снегирев бежит на левый фланг.
Каменное гнездо пулемета разорено, головою в воде лежит убитый немецкой миной сержант Яманов, второго пулеметчика, тоже убитого, отшвырнуло на несколько шагов в сторону.
Политрук кидается к пулемёту. Цел! Может работать! Он оттаскивает его в сторону и открывает огонь. Немцы уже слишком близко подошли к левому флангу…
Через минуту рядом ложится подносчик патронов красноармеец Василевич.
— А я-то торопился. Думаю: что это пулемёт замолчал, — говорит он.
Политрук не слышит.
— Буду за второго номера! — кричит Василевич ему.
Политрук кивает головой: давай, мол!
И вновь хорошо работает пулемёт на левом фланге. Немецкая атака отбита, но вот начинается новый миномётный налёт. Одна из мин снова рвётся рядом с пулемётом. Политрук ранен… Он теряет сознание.
Василевич взваливает его на спину и ползёт назад. Метр за метром он пашет грудью болотную жижу… В овраге он кладет политрука на землю, чтобы отдохнуть, перевязать рану…
— Что это? Где мы? Где пулемёт? — приходит политрук в себя.
— Вы ранены, товарищ политрук. Несу вас в тыл.
— Ты, Василевич? Тоже ранен?
— Нет! Я цел, — отвечает Василевич.
— Приказа отступать не было! Иди к пулемёту!
— А вы?
— Иди! Приказа отступать не было!
Василевич бежит к пулемёту.
