Надо было сходить к косметологу, чтобы понять, насколько всё плохо.
— Какой кошмар, какой ужас! Нет, ну это ни в какие ворота не лезет!
Несколько минут я терпела, закрыв глаза, в надежде расслабиться.
— Ничего, через год мы сделаем из тебя человека!
— A я как раз думала, что хорошо выгляжу!
— Тебе показать ложку? — косметолог взмахнула своим чистящим инструментом, и я тут же зажмурилась.
— Нет-нет, не надо!
— Это просто неприлично! Кошмар!
— Неужели всё так плохо?
— Я же вижу, что ты никогда лицом не занималась, да? Не переживай, мы сделаем из тебя конфетку. Походишь ко мне год, раз в месяц. Через полгодика сделаем глубокий пилинг.
— Я не хочу глубокий пилинг!
— Послушай, в этом нет ничего страшного, это просто химический ожог лица!
В недоумении косметолог прерывает работу.
— Не хочу химический ожог лица! — Я всхлипываю, косметолог надвигается на меня со своей ложкой.
— Решишь через полгода, не понимаю, чего тут бояться. Ну походишь с коркой неделю. Зато потом кожа станет нежной, как у девочки!
— Корка как на коленке?
— Какая коленка? Я тебе говорю — ожог! О, Ася пришла!
В кабинет входит женщина лет сорока пяти. Я её знаю, она работает продавщицей в мясном магазине. Она никогда не улыбается, а когда-таки да улыбается — весь мир расцветает и бабочки, бабочки! Но она всё равно хмурая. Я удивлялась — целый день на работе, а успевает сбегать на пляж и настолько выдубить кожу! Такого цвета бывают бабульки, которые сидят на море от рассвета до заката с перерывом на бинго в местном клубе, тут же на песке, но под навесом. Моя косметолог встаёт Асе навстречу.
— Ася, золотце моё, как дела?
Они целуются. Раз, два.
— Да вот заскочила позагорать!
— Ну покажи, покажи мне свои укольчики!
Я подсматриваю сквозь ресницы, свернув голову набок, рискуя упасть с узкого процедурного стола. Косметолог закрывает от меня Асю своим мощным телом.
— Когда сделала?
— На прошлой неделе!
— Ну замечательно, вон как помолодела!
Из салона парикмахерской доносится голос:
— Ася, так как дочура твоя?
— Да всё, съехала, уже месяц как, живёт с парнем, собаки у них, целых две штуки! Террасса!
— Так всё, свобода?
— Да, наконец-то! — но Ася всё равно не улыбается, а только делает вид, что рада.
— Ну я на пятнадцать минут, а то ругаться будут на работе!
Ася исчезает в конуре с солярием, стыдливо прикрывает дверки. Раскрепощённости в ней ноль, как и во мне, я приговорена к химическому ожогу. Меня чистят ложкой.
