– Сдобная булочка очень богата, – сказал Сева, облизывая серебряную ложку. – Она единственная дочь Лесного царя.
– Да-да, и мы в родстве с Морским царём, – подтвердила Сдобная булочка. – А он самый первый богач на Земле. То есть в воде… В общем, везде.
И она рассмеялась.
Может быть, после этого Ася и успела бы на обед, но на обратной дороге Сева, Горыныч и Ёж затеяли сражение в лесном ручье, и ей приходилось то и дело спасать тонущих. Гномам-то хорошо: они обсохнут где-нибудь на верхушке сосны и будут дальше играть, а ей, Асе, объясняйся теперь с вожатой.
– …Ты долго будешь у меня молчать?
– Нет, я… я за ягодами ходила, – выпалила Ася.
– За какими ещё ягодами?
– За земляникой.
– Ася, – стараясь быть доброй и терпеливой, сказала вожатая Лена, – я понимаю, ты первый раз приехала в лагерь и тебе, возможно, трудно привыкнуть к порядку, к дисциплине. За территорию лагеря уходить нельзя. Это правило номер один. Если все самовольно будут ходить за ягодами, где я буду вас искать?!
Ася молчала. Наверное, по здешним правилам она должна была что-то сказать, потому что Лена явно ждала от неё чего-нибудь вроде «Извините, пожалуйста» или «Я больше не буду». Но Ася вины за собой не чувствовала, а давать опрометчивые обещания опасалась. Поэтому молчала. Вожатая Лена вздохнула:
– К тому же в столовую нельзя приходить босиком. Иди за стол, и чтобы этого больше не было.
Ася чуть не присела в реверансе, но спохватилась. За столом к ней привязалась Наташка Ястрова.
– Знаешь что, Ася, это уж слишком! Мы всё утро тренировались, у нас скоро матч, а ты где-то гуляешь.
– Я же не в команде!
– Ну и что? Тренироваться надо всем, вдруг запасные понадобятся.
– Я же не играю в футбол!
– Ну… ты бы могла поболеть.
То, что Ася должна болеть за Наташкину команду, сомнений, видимо, не вызывало. Ася быстро глянула на Кольку Огурцова и подумала, что если когда-нибудь ей придётся смотреть футбол, то болеть она будет за его команду.
Колька, почувствовав взгляд, обернулся и встретился с Асей глазами. Он хитро улыбнулся, будто точно знал, где Ася пропадала всё утро.
А после обеда подошёл к ней и сказал:
– Прасковья, а, Прасковья!
– Что?
– А ведь Прасковья – это не Ася совсем, а Паша. Мне Василий Николаевич сказал.
– Я знаю, только мне не нравится, когда Паша. Как мальчик.
– Мало ли что тебе не нравится! – ухмыльнулся Колька. – Мне вот не нравится, что Настька меня Кукумбером зовёт, но кому это интересно?
– Почему Кукумбером?
