Обеденный перерыв. В просторной комнате — никого, кроме редактора заводского радио. На вид человеку, который крюком сидит за столом у самой двери, лет под пятьдесят, но Сергей уже знает, что ему всего тридцать с небольшим. Вообще странный состав сотрудников. Вот редактор. Человек он неизобретательный, зато общительный, и Сергей уже на другой день знал о нем почти все. В свое время окончил журфак, попал по распределению в молодежную газету, затем уехал туда, где, как сам считал, был нужнее, — в район, но проработал и там недолго, вернулся в городские кварталы и пристроился в заводскую многотиражку, потянул журналистскую лямку еще полгода, после чего уже, залечивая уязвленное самолюбие, походил полгода без работы, пока ему, наконец, из сострадания не предложили более чем скромную должность редактора заводского радио. Получив в скором времени и угол — отдельную комнату в заводском общежитии, — восьмой год сидел на своем месте.
— Вадим Бонифатович, вы обедали? — Сергей первый нарушил застоявшуюся, сухую тишину в отделе.
— Извините, я не курю после обеда, — был скорый ответ.
— А при чем тут?.. — выразив на лице недоумение, пожал плечами Сергей.
— Но разве вы не видите, черт побери, что я занят?! — бурно отреагировал редактор, вперив в стол неподвижный возмущенный взгляд. И оттого, что возмущение его было неподдельным и искренним, Сергей, занимаясь на скулах румянцем, удивленно посмотрел на обычно «общительного» соседа.
Сергея с первого дня в отделе забавляла в этом длинном нескладном человеке донкихотовского типа способность ежедневно увлеченно заниматься пустяковой деятельностью, страшно, утомляться при этом, получая, однако же, от своих трудов и некое удовлетворение, которое всякий раз можно было прочитать на его обыкновенно постной, унылой физиономии. Переписывая после обеда несколько информации на отдельный — лощеный — лист, специально приберегаемый им для чистовика, он так морщил при этом лоб, что в первый день с непривычки, понаблюдав за ним, Сергей почувствовал головную боль.
Наконец Вадим Бонифатович отбросил от себя шариковую ручку, которая предусмотрительно была соединена тоненькой цепочкой с нагрудным карманом его пиджака, — крюком встал над столом и, настороженно глянув на Сергея, попробовал выпрямиться — удалось. Тотчас улыбнулся, и в комнате сразу будто прибавилось света.
