— Ничего, пройдет. По спине… еще, ага! Закуси теперь бутербродом с икоркой. Не стесняйся. Вы, ребятки, еще налейте себе и тоже закусывайте. На меня, старуху, не смотрите… Э-эх! Раньше, когда была в ваших летах, со мной в гульбе ни один полковой гусар не мог потягаться… Куда твоим цыганкам! А вот детей бог не дал. И мужа рано потеряла. Сдается, с той поры все эти годы одна и одна. Спасибо, хоть вы, голубчики, не забываете. Тешите старуху своей расторопностью да послушанием… кусок даете. — Зара Антоновна всплакнула, осторожно промокнула кружевным платочком под глазами.
— Вам не надо волноваться, дорогая Зара Антоновна, — мягко тронул ее за плечо Додик. — Давление подскачет — галава балной патом.
— Он опят прав. Все харашо — зачем слезы? — наклонился к ней с другой стороны Гошка.
— Больше не буду, — радостно блеснула глазами Зара Антоновна. — Не обижайте Верушку, — трое вас теперь у меня. Она мне заместо дочери будет. А вы ее оберегайте, как сестру… Тоже успела помыкаться среди людей, горюшка хлебнуть. Кто ж пожалеет, как не мы?
Додик выбрал на подносе самый крупный апельсин, протянул Вере.
— Пожалуйста, кушай. Это из сада моего дедушки. Он всю жизн кушает апельсины и живет, если памят не изменяет, уже сто васьмой год. Пусть этот апельсин прадлит и тваю жизн, Вера!
— О-о! Браво, Давид! — первая хлопнула в ладоши хозяйка, привстала и чмокнула вислоносого гостя в жесткую щеку. — Вот чем хороши, Вера, кавказские тосты — так это мудростью своей, искренностью и… не нахожу еще слова! Георгий, ты забыл свои обязанности. Ухаживай за девушкой, а я тем временем поменяю кассету. Вчера принесли прямо на работу. А что? — бес его знает.
— Так вы оба не из Грузии? — нарочито удивленно спросила Вера, любуясь оранжевым солнышком в руке: точно такой же сорт апельсинов она продавала эти несколько дней, сбоку отчетливо был виден следок-ромбик от наклейки «Марок».
— Зачем абизательно Грузия? При чом тут! Армения лучше.
— Каньяк вон тот бутылка видишь? Лучше французского и три раза дешевле.
— Вот почему-то принято считать, что на Комаровке торгуют одни грузины, — задумчиво произнесла Вера, заметив беспокойство, тенью промелькнувшее на лицах «братьев». Отложила апельсин.
Додик коротко и вопросительно поглядел на Веру и, повернувшись к Гошке, сказал несколько слов на родном языке. Тот, оживленно поблескивая на Веру шоколадного цвета глазами, говорил минуты две. Затем оба рассмеялись.
— Позвольте с вами… немножка пасэкретничать, — перейдя на ломаный русский, доверительным тоном попросил хозяйку Гошка. — Не будем мешат маладежи садэржательно правадить время.
