— Не ори, Петрович, — голос у Соболева усталый, негромкий, да и глаза прикрыты. — Не знаешь, что ли, — не люблю крикливых. Ну, был я вчера на котловане, сегодня закончат…
— Это они говорят, что закончат. Знаем мы ихи обещания!
— Это я говорю! — веско перебивает Дмитрий Илларионович и выдерживает паузу. — А хоть бы и не закончили? Ихи… Ты что, не строитель? Пусть твои люди помогут, нечего простаивать…
— Спасибо, Дмитрий Илларионович! Плотников, значит, с разрядами — поставить землекопами! Как же, станут они мараться…
— Фу ты, важности сколько! Не государственный ты человек, Петрович, это я тебе по-дружески говорю, как старший товарищ.
— Знаешь что! — от возмущения крепыш еще гуще наливается краснотой, губы его вздрагивают. — Поди сам моим людям скажи! Меня уже слушать не хотят. Вчера вместо опалубки землю долбали, сегодня землю долбай! Кому это нужно, Пушкину?
— Делу нужно! — Соболев приподнимается, похоже — раздражен. — Нашел время разбираться, у кого какая профессия. Я тоже по призванию, может, пианист. Народный артист республики. И не мое дело таких, как ты, уламывать. А вот уламываю!
— Не пойдут больше плотники. Хоть разорвись, хоть…
— Зачем разрываться? — Дмитрий Илларионович снова вошел в норму, в спокойствие. — Ты с ними по-партийному поговори. Объясни, что у нас каждый механизм на учете, не то что человек. Вот построим город — тогда и выясним, у кого какая специальность. А сейчас мы все строители.
Мастер тяжело смотрит на начальника и, не прощаясь, выходит из кабинета.
— У тебя что? — кивает Соболев второму — лысоватому человеку в очках, уже сдернувшему ушанку.
— Швы на магазине надо заделывать белым бетоном…
— Нет белого бетона. Придется обычный пустить. Сам не понимаешь? Потом красочкой…
— Так ведь проект! Декоративный вид нарушим…
Соболев покачивает головой и усмехается.
— Чего захотел, декоративный вид. Людям мясо нужно, молоко! Ну скажи, что лучше: сдать этот чертов магазин по графику или твой белый бетон караулить?
— Мне что, Дмитрий Илларионович. Как скажете. Только комиссия, опасаюсь, бунтовать станет…
— А в комиссии кто? Не люди? Комиссия — моя забота.
— Ладно, — мастер мнется. — Я вот еще что… По жилью… Мы вроде четвертые на очереди, и жена уже здесь, приехала. Был ведь уговор…
— По жилищному вопросу в профсоюз обращайся, это их хлеб.
— Знаю. Без вас все равно не решат, Дмитрий Илларионович! Советоваться-то придут…
— Нужен я им, советоваться! Кому я тут нужен?
Меланхолическая нотка неожиданна. Мастер непонимающе смотрит на начальника. Тот снова прикрывает глаза:
