Вторая из этих "современностей" есть Империя. Первая — Контр-Империя. Но — важный момент — ни в коем случае нельзя делать вывод о производности, негативности контр-империи, несмотря на то, что она и не имеет у Негри и Хардта собственного позитивного имени (точнее имеет несколько имен: "множества", "Земной Град", "пролетариат"). Негри и Хардт подчеркивают, что описываемое ими противоречие — неопосредованное, то есть, что суть "Контр-Империи" не имеет никакого отношения к сути "Империи", что "Контр-Империя" бесконечного творчества масс целиком позитивна и онтологически самостоятельна. Здесь Негри и Хардт остаются верны марксизму: действительно, Маркс, в отличие от Гегеля, понимал историческое противоречие между трудом и капиталом как непримиримое, а историю — как постепенную поляризацию, нарастание этого противоречия. При этом Маркс рассматривал пролетариат, этот "универсальный класс", как предпосылку полного, революционного переворачивания мира, в котором возникнет новая, коммунистическая реальность, не совпадающая ни с текущим бедственным состоянием пролетариата, ни с технической мощью капитала. Пролетариат, в своей монашеской лишенности всего, иронически возвещает приход коммунистического общества, где отсутствие частной собственности становится, наоборот, позитивной формой обобществления мира.
Негри и Хардт рассматривают "множества" как назревшую "новую структуру субъектов труда, которой сегодня настало время воплотиться в жизнь" [5] в результате "реальных событий". Современные рабочие-мигранты возвещают, с точки зрения авторов, приход нового, номадического общества (подобного августиновскому "Граду Божьему", но на этот раз совершенно земного), без трудового и территориального подразделения. Но, в гораздо большей степени, чем Маркс и Энгельс, авторы Империи видят новый режим уже почти сформировавшимся. "Коррупции [в русском переводе "разложению"] имперской власти уже противостоит производительность тел, кооперация и система производства, выстраиваемая самими множествами" [6] Если для Маркса угнетение и страдание пролетариата было внутренним условием его универсальности, условием диалектического преобразования общества, то для Негри и Хардта страдание и угнетение выступают как чисто внешние принципы, сдерживающие производительную мощь множеств.
Нужно отметить, что в своем полярном, даже манихейском, понимании современного мира, да и Нового времени вообще, Негри и Хардт следуют не только Марксу, но и упомянутой выше школе Скиннера (на которую Негри часто ссылается и в
