.
Меланкон идет дальше, так как проанализировал больше документов. С его точки зрения, восстание проходило под руководством вполне определенной подпольной группы эсеров, не афишировавшей впоследствии своего участия.
«У социалистов не было конкретных планов организовать революционные волнения именно 23 февраля и довести их до победы 27 февраля. Но они, как показывают многочисленные свидетельства, дали общую ориентацию на забастовки и демонстрации и указания продолжить их и в случае успеха довести до революции. Прямое и организованное вовлечение социалистов в эти события происходило на каждом этапе. […] Чиновники царя предвидели революцию с прямым участием социалистов. Наша склонность игнорировать их мнения и документы отражает наше, а не их, отсутствие проницательности. Они были правы: произошла революция, примерно такая, которую они и предсказывали… Февральская революция не была спонтанной — по крайней мере не в том смысле, в котором обычно используется это слово»[15].
То, что с точки зрения участников выглядит как стихийное движение, с точки зрения наблюдавшей за ними полиции является результатом долгой организационной работы, так что время революции можно было даже предсказать. Помимо общепсихологической склонности любого деятеля преувеличивать значение обстоятельств, здесь налицо, сначала, беспокойство о том, чтобы организационную деятельность не заметила полиция, а позднее, чтобы после Октября за нее не привлекли к ответственности уже большевики. Но, кроме того, общая народническая установка на стихийность народных масс также имела влияние и на мышление эсеров.
Нам известно, что Ленин продолжал придерживаться «организаторской» теории революции. Однако в июле 1917-го и он предпочел присоединиться к «стихийной» теории июльского восстания с очевидной целью отстраниться от неудачной попытки взять власть. В ответ на это восстание Временное правительство обвинило его и его товарищей в организации мятежа на немецкие деньги и на некоторое время вынудило уйти в подполье. Вопрос: как в этой ситуации получилось, что большевикам все же удалось взять власть в свои руки? Обвинение в немецком финансировании не повредило авторитету Ленина в солдатской и рабочей массе, на которую он опирался. По-видимому, сыграло роль то, что Ленин был интернационалистом, выступавшим от лица всемирного социалистического движения, во имя мировой революции. То есть его связь с европейскими странами сама по себе не была секретом; более того, Ленин был союзником тех, кто внутри Германии в свою очередь хотел революции, направленной против того правительства, которое якобы помогало большевикам. Поэтому обвинение в том, что он «немецкий агент», не то чтобы совсем не работало, но как бы било мимо цели — так как Ленин никогда и не объявлял себя стихийным народным вождем или сугубо национальным лидером. Ясно, что если бы на его месте был сегодняшний политик-революционер, выступающий за национальное освобождение, то он был бы в гораздо большей степени уязвим.
