, эта тенденция сохраняется и сегодня, порождая идеологические констелляции, необычные и непонятные для современного идеологического сознания на Западе и во всем мире. Так, либеральные оппоненты власти — например Юлия Латынина, Андрей Илларионов (сотрудник Института Катона!), Владимир Буковский — занимают одновременно позиции, которые на Западе являются нишей радикальных правых (безоговорочная поддержка Израиля и американской интервенции в Ираке, подозрительность по отношению к мигрантам из исламских стран в Западной Европе и так далее). Либеральная партия, выступающая против национализма, за (умеренную) демократизацию режима, называется “Союз правых сил” (или “Правое дело”), а “левой” называется шовинистическая социально-консервативная “Коммунистическая партия”. При этом массовая гуманитарно-научная интеллигенция, пережившая период нищеты и либеральной переориентации (на Поппера и Ростоу), а сегодня возвращенная на кафедры, но отрезанная от западной научной дискуссии, зачастую производит умопомрачительные компоты из “синергетики” (натуралистической концепции общества как кибернетической “системы”), Гумилева, Хантингтона и Ильина, разбавляя их Негри, Бодрийяром и Делёзом и обращая получившееся против постмодернизма, нигилизма и гомосексуализма как кризисных симптомов в культуре[23].
Эта дезориентация — результат не только нечувствительности к борьбе идей, характеризующих современность, но и парадоксальности произошедшей в 1980-е и 1990-е консервативной революции[24]. Но в то же время не надо забывать, что движущей социальной силой перестройки как революции был советский “средний класс”, то есть вновь возникшая буржуазия, выработавшая скромный, но стабильный стандарт комфорта и просвещенческие либертарные ценности, противопоставленные плебейски ориентированному государству. Буржуазия — своеобразный, двойственный класс, который колеблется по своему образу жизни между демократизмом (статус и свобода) и консерватизмом (мирный комфорт частной жизни на даче). И в этом смысле любая буржуазная революция отчасти консервативна. Она терпит поражение и кончается термидором просто в силу того, что революционная практика буржуазии противоречит ее же миролюбивым ценностям и быстро выдыхается, а стремление рационализировать управление и создать правительство экспертов загоняет ее в зависимость от военно-полицейских, нелиберальных элит.
В заключение необходимо сказать несколько слов об интенции данной статьи. Во-первых, как уже сказано во введении, не существует “объективной”, то есть независимой от точки зрения, карты идеологий. Идеологии отражаются друг в друге — и в том смысле, что заимствуют элементы друг друга, и в том смысле, что по-разному предстают с позиций других идеологий. Точка зрения автора данной статьи — “левая”, то есть в широком смысле революционно-демократическая. И хотя в статье авторская идеология не обсуждается (о моих конкретных политических взглядах можно узнать из других работ), она присутствует в ней в качестве горизонта интерпретации. Именно с этой точки зрения бросаются в глаза консервативные черты российского либерализма.
