Во-вторых, я отнюдь не морализирую, не выступаю с доносом, адресованным “просвещенному” Западу и не хочу сказать, что консерватизм — это нечто однозначно “плохое” или, как минимум, архаичное. Консерватизм — одна из формообразующих идеологий позднего Нового времени. Это традиция, к которой принадлежали такие замечательные мыслители, как, например, Федор Достоевский, Карл Шмитт, Лео Штраус и другие. Конечно, в этой традиции есть достаточно неприятные тенденции, а именно: антипатия к демократии и революции, репрессивное отношение к бунту и к негативности вообще. Но есть в ней и привлекательные черты: например критика рассудочного рационализма и механицизма, присущих либеральной идеологии. Конечно, мне представляется для современной России более ценным и перспективным демократическое развитие; резкие административные перемены (можно ли называть их “модернизацией”?), необходимые, в частности, для победы над коррупцией; подключение масс к активной политической жизни; сохранение и развитие традиций коллективизма (с последним, впрочем, классический — не российский — консерватизм мог бы согласиться). Но главный пафос статьи не в этой полемике, а в призыве к политической и идеологической ориентации. В координатах, ограниченных только Россией и только последними двадцатью пятью годами, возникает парализующая путаница. У нас до сих пор “левой” называется ультраконсервативная КПРФ, а отождествление либерал-демократии — борющейся с авторитаризмом! — с “правой” стороной политического спектра кажется само собой разумеющимся. Стоит ли удивляться, что в схватке консерваторов с консерваторами выигрывают… консерваторы, а столкновение оппонентов, не осознающих своей близости, усугубляет застойные явления в общественном сознании. Более того, “смешанные” формы идеологии не понимают в данном случае своей смешанности, не видят внутренних противоречий между смешивающимися идеологиями, не обсуждают их, не ищут творческого синтеза в мировом, универсальном контексте (российский клубок противоречий может быть распутан только исходя из международной ситуации). Таким образом, противоречия остаются бессознательными и поэтому могут проявиться в эксцессивной форме. Симптомом консервативно-либерального общества в ситуации, когда очередные попытки “либеральной” реформы в руках консерваторов потерпят крах, может, не дай Бог, стать настоящая консервативная революция — то есть фашистское движение, которое постарается предъявить либералам их скрытую повестку дня.
