Фабиан достает из внутреннего кармана пачку непристойных картинок, где в разных позах изображены монахи с монашками, и сует Генстому под нос:
— Не знаешь, какой это век?..
Генстый заливается краской. Глаза блестят, нижняя губа дрожит:
— Фабиане… Фа…би…
Фабиан тасует открытки и находит репродукцию картины маслом:
— Глянь-ка, дружище, какая красота. Итальянская школа…
В воскресенье утром Фабиан завивает волосы, подкручивает усы, а потом до полудня ходит с повязками на голове и под носом.
По воскресеньям приходят гости, и Фабиан прибирает в доме. Сперва он наводит порядок в аквариуме: насыпает свежего песку, устилает дно свежей травой. Любуется проворно скользящими в воде золотыми рыбками, бросает взгляд на змею, что свернулась кольцами в стеклянной банке. Потом собирает по всем комнатам кроликов и морских свинок. Их всех нужно внимательно осмотреть, не появилась ли парша, не гноятся ли глаза, а если да, то больного зверька надо немедленно отделить от здоровых, и на другое утро Фабиан кричит из окна старому ночному сторожу:
— Дедушка, сегодня жаркое для тебя…
Покончив с уборкой, Фабиан долго умывается, надевает приталенный фрак, белый атласный галстук и садится разучивать с капельмейстером Клювиком новые мелодии.
Клювик старается, испускает виртуозные трели. Фабиан подставляет ему ноготь и хвалит:
— Прекрасно, капельмейстер. Замечательно, мой хороший…
Первым является ксендз Генстый.
Фабиан хохочет: увидев у него повязку на усах, священник отшатнулся и перекрестился, будто вместо хозяина дверь открыл какой-то комедиант.
— Тьфу, Фабианку! Ну и рожа у тебя. Как у черта…
Фабиан усаживает его за стол, на котором всеми цветами радуги играют бутыли, графины и рюмки, пододвигает ему торт, разрезанный на восемь кусков, и говорит:
— Угощайся, Генстый. Это из кондитерской панны Малгоши. Кстати, такой же аппетитный, как сама панна.
Генстый краснеет.
Вспоминает, что он случайно поглядывает на панну Малгошу, когда проходит мимо кафе. Правда, он никогда не смотрит на нее при Фабиане. Но этот хитрый черт говорит так, будто что-то знает, и вынуждает Генстого краснеть. Сегодня праздник, и священник наряден и гладко выбрит. Он очень доволен своей проповедью, которую только что прочитал с амвона. Нос ксендза будто до сих пор ощущает запах воска и ладана, а на руке не остыли прикосновения женских губ. Только сейчас он понимает, какое удачное сравнение придумал, и пересказывает Фабиану свою умную речь:
