На нашей улице пустынно. Я решительно нажимаю на кнопку под табличкой с именем Бренды. Тишина. Спустя три минуты, поняв, что ждать больше нет смысла, я перехожу через раздолбанную дорогу в ямах и рытвинах, делая вид, что иду к себе домой. Меня охватывает странное чувство, когда я вижу наш жалкий домишко и маленькую, всю побитую машину отца, которая стоит на утоптанном квадрате земли, заменявшем нам сад. Стараясь не шуметь, я подхожу к окну нашей гостиной. Отец, ссутулившись, сидит за столом ко мне спиной. Перед ним – стопка тетрадей для проверки, бутылка виски. По воскресеньям он пьет в два раза больше обычного, пока моя мать трудится в казино, а я бегаю по пляжу с воздушным змеем. Видя его в этой унылой атмосфере, я вдруг с изумлением понимаю, что мне ее не хватает. Мне хочется вернуться к тому времени, когда я был обычным подростком без будущего, из бедной семьи, стоящей почти в самом низу социальной лестницы.
Мне ужасно хочется подойти к отцу и обнять его, как раньше. И в то же время я боюсь застрять в этом реконструированном прошлом, которое мне не нужно, если в нём нет Бренды. Я вернулся сюда совсем не для того, чтобы получить бомбу замедленного действия в голове и умереть вместо Пиктона в любую минуту.
Я возвращаюсь на улицу. Меня мучает мысль, будет ли это раздвоение реальности продолжаться без меня дальше или оно оборвется, как шоссе, на строительство которого не хватило денег. Но больше всего я боюсь за Керри. Если я теперешний откажусь вести двойную игру с Пиктоном, ее запытают до смерти. Я отправился в этот параллельный мир, чтобы спасти одну девушку, а всё, чего добился, – это обрек на смерть другую. Неужели это не случайно и каждый раз срабатывает какой-то трагический закон равновесия? А что, если будущее влияет на прошлое?
Визг тормозов заставляет меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь. На меня чуть не наехал велосипед.
– Да ты ненормальный! Кто в своем уме переходит улицу, пятясь задом?
В полной растерянности я смотрю на Бренду Логан. На ней дырявые джинсы и вязаная шапка. Я уже забыл, как заурядно она выглядела, когда прятала свою красоту, чтобы не приставали. Но, может, это моя любовь делала ее красавицей? Мне хочется плакать, глядя на нее – здоровую, сильную и очень грустную. Я-то знаю, как безнадежна была жизнь Бренды раньше, пока мы с Лео Пиктоном, вселившимся в моего медведя, не внесли в нее смысл. Я вернул Бренде боевой настрой, энтузиазм, дух авантюризма.
