— Некоторые конфеты употребляют, — совсем уже некстати сказал Петр.
— Конфеты от курения?.. — болезненно искривил рот Голубович. — Когда-то я летел через океан на французской «Каравелле» и увидел в салоне таблички с таким текстом: «В случае аварийной посадки на воду компания гарантирует двадцать пять минут непотопляемости». Дескать, дарим вам двадцать минут, а потом — адью к мадам акулам!..
— Вы много работаете, Игорь Александрович, у вас утомленный вид! — смущенно сказал Невирко.
— А что прикажете делать? Это, наверное, единственное, что осталось… — Он задумался. — Я хотел передать вам свои замечания по вашему проекту. Мне он нравится. Даже в сравнении с конструктивным решением американской фирмы «Спейс фортрис» у вас имеются сильные стороны. Фирма с таким претенциозным названием, как «Космическая крепость», могла бы предложить и нечто более солидное. Вы значительно выигрываете в смысле общединамической прочности. Профессор Добрынин целиком «за». Мне предложили быть вашим научным консультантом. Если вы, конечно, не возражаете.
Невирко крепко потер лоб рукой, его уклончивый, скользящий взгляд был направлен в сторону.
— Игорь Александрович, — проговорил он почти шепотом, — не мучайте меня своим великодушием.
— Личное отбросим.
— Как это?
— А вот так. Может быть, я виноват перед вами, а может, наоборот. Я люблю свою жену, хочу ей верить, и это главное.
— Тогда вы, вероятно, по-настоящему счастливы.
— Смотря как понимать счастье.
— Разве его понимают, Игорь Александрович? Оно есть, или его нет.
— Вам жаловаться грех.
— Грех — когда завидуешь другому, когда в душе творится черт знает что. Вы — народ ученый, у вас все разложено по полочкам. Вы, верно, и сердцу своему умеете приказывать.
— Ну, сердце у меня особенное, — горько усмехнулся Голубович. — Кажется, я его ношу не в груди, а в голове. Не даю ему воли. А вас я понимаю. Как терзаетесь, как беснуетесь от обиды, как проклинаете предательство Майки. Но не было здесь предательства. Просто таков ее характер — нервный, неуравновешенный. И полное отсутствие воли. Отец — вот кто ее властелин. Всей ее судьбы. Упрямый, эгоистичный, честолюбивый и столь же бесцеремонный в выборе средств. Возможно, если бы не его вмешательство, вы с Майей были бы счастливы. Но теперь она, пожалуй, слишком далеко зашла в своем подчинении прихотям отца. — Он взял Петра за локоть. — Не мучайте себя. А я счастлив. Даже моя болезнь, да, да, моя обреченность не лишают меня счастья.
