— Нет, благодарности мне не нужно, — почти сквозь слезы промолвил Гурский. — Просто пойми: как человек человека. Я слыхал: на парткоме хотите меня выслушать. А там круто обходятся. За Невирко заступаетесь после его хулиганства. Куда уж дальше?
Найда встал, помолчал в нерешительности.
— Запутанный клубочек завязался, — проговорил наконец, и глаза его немного потеплели. — Но распутывать все равно придется, Максим, и ты нам поможешь.
* * *
Сегодня в комбинатском Дворце культуры вечер. В фойе танцы, в концертном зале выступает самодеятельный хор работниц, по коридорам ходят нарядно одетые девушки и парни. И музыка, музыка…
Петр Невирко прислонился к колонне. Лицо замкнутое и задумчивое. Может, и не стоило приходить сюда, сидел бы в общежитии, в своей тихой комнате, над чертежами, готовился бы к зачету. Да и проект-фантазию давно пора подкрепить точными, математически обоснованными формулами. Крайзман, конечно, умная голова, но в его идее много дерзкого, почти фантастического. Надо еще показать реальность такого проекта. Научный руководитель Петра — старенький профессор — сам когда-то мечтал разработать схему заоблачного гиганта из панельных конструкций. Немало видел разных архитектурных чудес, которые появились нынче на планете. Рассказывал, как однажды в США их водили по верхним этажам небоскреба, и молодой гид-инженер откровенно признался им, что его пугают такие железобетонные громады, пора, мол, вернуться к строениям низким и надежным. «Для тех, кто не верит в будущее, высотные здания всегда представлялись потенциальной катастрофой, — говорил профессор, руководитель Петра. — Мы же иного мнения, и страха у нас нет. Нужно, чтобы высотное строительство стало явлением обыкновенным, будничным, повсеместным. С каждым годом плотность населения на планете увеличивается, растет сеть промышленных линий и объектов. Человек должен подняться над шумом дня, его всегда будут манить солнечный свет, прозрачность небесной лазури, надежный покой. Возводите высотные здания, мой юный друг. Мечтайте о сказочных заоблачных дворцах. За ними будущее».
Музыка в фойе умолкла, и стало слышно, как в зале мужской голос выводит песню о девушке, о дубе, о кринице, в которой плавает золотое ведерце… От песни у Петра защемило сердце. Какая волшебная сила в этих звуках, в мелодии, которая словно рождается из самого солнца! Нет, он не мог уйти сейчас домой и песню эту не мог оставить. Слышал ее однажды с Майей на концерте, она положила свою руку на его пальцы, и ему передался ее трепет. И он увидел слезинку в ее глазах, и боль, и нежность.
