Возвращались домой ночью. Город сверкал огнями, крутые его склоны ожили, повеселели, от мощного электрического света веяло теплом, было в этом что-то обжитое, надежное, привычное. Рыбакам казалось, что они прибыли из океанского путешествия. Хоть и промокли, замерзли, с окоченевшими руками — ступили на землю с чувством хорошо выполненного дела. И причиной этого была, пожалуй, не рыба, привезенная в металлическом бачке, — настроение это создала откровенная мужская беседа, длившаяся между ними целехонький день. Правда, едва не поссорились, однако в главном пришли к согласию: злу уступать нельзя! Зло нужно брать подсаком, а если не поддастся — то и на крючок, безжалостно и решительно. Одним словом, как на фронте было, когда проклятый фашист не сдавался.
Дом встретил их освещенными окнами. Найда, посмотрев на часы, этому несколько удивился. Что там с Ольгой? Скоро уже двенадцать, а она, верно, до сих пор хлопочет по хозяйству. Когда вошли на генеральскую половину, Анна Мусиевна сразу же объяснила:
— Телеграмма Ольге пришла. Едет ночным поездом. А за детьми я присмотрю.
Телеграмма была от односельчан, точнее — от командира партизанского отряда, который в свое время действовал в тех местах, откуда была родом Ольга. Партизаны тогда жестоко отомстили карателям — перехватили и уничтожили всю немецкую зондеркоманду. Телеграмма сообщала о том, что завтра в Сосновке день памяти погибших. Съедутся все, кто пережил страшное лихолетье, родственники, близкие и знакомые расстрелянных. И бывшие партизаны, разумеется, будут. Ольгу Звагину пригласили тоже. Приезжайте, мол, здесь похоронена ваша мать, и вся ее родня в этом могильном яру. Хотим, чтобы и вы вместе с нами почтили добрую память замученных фашистами.
Услышав об этом, Найда тотчас же решил: он тоже поедет в село, где родился инженер Звагин, где родилась Ольга. Климов постучался и вошел к нему в комнату.
— Надеюсь, я вам буду не в тягость, — проговорил спокойно и веско. — На моей «Победе» доберемся быстрей.
— Да ведь ночью надо ехать… — растроганно проговорил Найда, тронутый его предложением.
— Вот и поедем ночью, — решительно ответил генерал. — Когда-то из «виллиса» по двое суток не вылезал.
— Спасибо, Афанасий Панкратович, — поблагодарил Найда. — Пойду Ольге скажу…
Постучал в освещенное окно. За гардиной мелькнула тень, и Ольга, уже в дорожном костюме, с какой-то одеждой в руках, удивленно встала на пороге. Услышав, что Найда едет с нею, немного отступила назад, словно все еще не веря. Потом шагнула к нему и внезапно, словно обессилев, головой прижалась к его груди.
