— Гурский — действительно сильный человек.
— Тем хуже. Он не только вредную линию ведет, но и развращает людей.
— Ну, это вы слишком, — через силу усмехнулся Найда. — Есть в нем и хорошее. Человек он деловой. Неплохо исполняет обязанности директора.
— Зачем вы меня убеждаете в том, во что сами не верите? — взглянул на соседа генерал — Сами же знаете, что у него и штурмовщина, и авралы, и приписки. — И, подумав минуту, вдруг спросил — А как там дела у вашего Петра? Кажется, он преподнес Гурскому хорошую пилюлю?
— Неизвестно, как с той пилюлей получится. Многое зависит от Петра.
— Петр свое сказал кувалдой. Запечатлено на пленке шосткинской фабрики, — съязвил старый генерал.
У Найды вдруг от этого разговора испортилось настроение. Если бы дело было только в кувалде. Перед кинокамерой Петя размахнулся крепко, и удар его может быть для Гурского весьма ощутимым. Но, кажется, Гурский уже начал готовиться к контрудару. Сильные у него козыри. Устоит ли Петр Невирко? Выдержит ли натиск его дочери? Вроде бы порвал с ней окончательно. Клялся Алексею Платоновичу, что навсегда. Знать ее не знает… Но сердцу-то не прикажешь. Звонила ему снова, просила, чтобы встретились. Подружку подсылала какую-то. И Гурский почему-то зачастил на их стройку. С Петром за ручку, уважительно, ласково. «Что нужно вашей бригаде? Как у вас с выполнением бригадного подряда? Не подводят ли смежники?» Тут задача: Гурский ли на свою доченьку нажимает, или она хочет через папу своего добиться, вернуть парня? Держись, Петя! Один порожек ты переступил, не согнулся перед сладенькими словами. Теперь будет порожек покруче — испытание твоей рабочей чести. Гурский тебе наобещает всего. Напустит туману. Эх, только бы голову парень не потерял!
— Итак, пилюля, говорите, еще не сработала? — с ехидным смешком спросил генерал, насаживая на крючок новую наживку.
— Ну, увидим… — Найда вдруг почувствовал уверенность. — Думаю, Петр меня не подведет. — И внезапно дернул удилище. На его крючке затрепетал увесистый, серебристо-матовый лещ. — Попался, миленький? Подслушивал наши разговоры? Погоди чуток, я с тобой поговорю по-другому. — Он снял с крючка леща, подержал в руках, любуясь серебристой чешуей и радуясь его весу. Потом бросил леща в металлическую сетку и подсел к своему старому другу:
— Если бы можно было выловить зло одним махом, мы бы с вами потрудились, Афанасий Панкратович, — сказал Найда и добавил строже: — Не век же будут прощелыги и карьеристы существовать.
