Данте только закатил глаза. Его младший брат с безразличием относился ко многим вещам или, по крайней мере, делал вид. Он не сходил с ума, как Энцо, от желания обзавестись домом и семьей. По правде говоря, брат частенько говорил, что считает эти вещи настоящим адом на земле и очень рад тому, что он больше не принц. И Энцо не мог его винить, учитывая то, что после изгнания их семейства на материк Данте жил с матерью.
– Значит, ты познакомишь меня с этим образцом совершенства?
Энцо стало неуютно от слов Данте. Тот напропалую кружил голову женщинам, но никогда не заходил на чужую территорию и вряд ли посмеет перейти дорогу старшему брату.
И все же…
– Конечно. Но не сейчас. Сначала нужно дождаться, пока она получит развод.
– Развод? – Глаза брата поползли на лоб. – Она замужем?
– Да, – отрезал Энцо. – И нет, я не прикасался к ней. Это длинная история.
– Похоже на то, – весело заметил Данте. – Больше ничего не хочешь мне сказать?
– Нет. – Энцо машинально начал в который раз складывать бумаги на столе. – Тебе что, нечем заняться?
– Вообще-то ты сам вызвал меня на разговор.
– И теперь он окончен. Я буду тебе признателен, если ты сохранишь в тайне все, что я тебе рассказал. Я не хочу, чтобы в прессе поднялась шумиха. Я беспокоюсь о сыне. И не смотри на меня так.
– Я никому ничего не скажу. Клянусь.
Энцо не сомневался, что брат сдержит свое обещание. Но каждый раз, когда он думал о сыне, его охватывало желание защитить Саймона, и он ничего не мог поделать с собой. Да и не хотел.
– Чудесно. Я дам тебе знать, когда мои отношения станут достоянием общественности.
Дверь за Данте закрылась, и Энцо снова повернулся к окну. Господи, скорее бы настал этот момент.
Он почти закончил ремонт на своей новой вилле. И как только Матильда получит развод, он женится на ней и переедет с семьей на остров, о чем всегда мечтал.
Его охватило дикое желание, когда он вспомнил, как Матильда едва держалась на ногах, когда он сунул ее руку ей между ног в тот вечер в библиотеке.
Он ощущал жар ее тела и сладкий мускусный аромат ее возбуждения. Она так восхитительно задрожала и с таким отчаянием произнесла его имя. Ее глаза потемнели, словно грозовые тучи, но в глубине их сверкало пламя, отблески той страстной, неистовой женщины, которую он открыл для себя четыре года назад на Карибах.
Ему стоило неимоверных усилий отпустить ее, но он сумел. Потому что хотел доказать, если не ей, то самому себе, что он здесь главный и диктует условия. И если ей хотелось испытать его, значит, ей следовало узнать, с кем она имеет дело. Она должна была понять, что не сможет одолеть его. Он просто не позволит взять над собой верх.
