Неподалеку от канала, под высокой ивой, Тянь-бао увидел колодец. Нагнувшись, он заглянул внутрь — на него повеяло холодом. Он достал воды и сделал глоток. Его сразу же пробрала холодная дрожь. Подошла к колодцу и Юй-чжэнь с детьми. Они также были голодны и хотели пить. Они дрожали от холода, но не могли оторваться от ледяной воды. Тянь-бао выпрямился и осмотрелся по сторонам: прямо напротив колодца, в небольшой тополевой рощице виднелась деревня.
— Ты побудь здесь с Шунь-мэй, — сказал он жене, — а я с двумя старшими пойду в деревню, попрошу чего-нибудь поесть.
В деревне было около сотни домов. Дорога разделяла ее на две части. В южной, где располагалось немногим больше десятка домов, дома были чистенькие, аккуратные, покрытые черепицей — во всем здесь чувствовался достаток. В северной части деревни дома располагались как попало; они были старые, крытые соломой, полуразрушенные. Тянь-бао вместе с дочерью и сыном тихо шел по деревне и удивлялся, что в такой урожайный год, в ночь перед праздником, когда самое время для развлечений, все дома наглухо заперты, на улицах стоит мертвая тишина и нигде не видно людей. Они в недоумении оглядывались по сторонам. Вдруг сзади послышался окрик:
— Что вы здесь делаете?
2. «Сейте добро и радость»
Тянь-бао и дети обернулись одновременно и увидели сзади человека. При свете луны можно было различить, что это не простой крестьянин. Коротконогий и короткорукий крепыш лет сорока, с большой головой и большим животом. Одет в темный халат, на ногах — белые носки и туфли на кожаной подошве, на голове — шляпа из листьев лотоса. Над толстыми, как у свиньи, губами жидкие, опускающиеся к углам рта усики. На лице виднелся вдавленный нос и брови веником. Его выпуклые, как у лягушки, глаза, не мигая, уставились на пришельцев. Тянь-бао решил, что перед ним если не деревенский староста, то местный богатей, и поэтому не стоит вызывать его гнев.
— Хозяин, — сказал он, низко кланяясь, — мы беженцы. В пути проголодались, денег у нас нет, хотим выпросить в деревне чего-нибудь поесть.
Незнакомец был известным в этих местах помещиком. Звали его Лю У, или Добряк Лю, а за глаза «душегуб». Сегодня по случаю праздника он вышел из дому, чтобы погулять в роще и полюбоваться луной. За деревней он увидел каких-то незнакомцев, тихо идущих по дороге к селению. Приняв их сначала за бедняков, воровавших овощи на полях, он незаметно подошел к ним сзади и стал наблюдать. Затем решил, что они хотят стащить что-нибудь в домах крестьян, но они не приближались ни к одному дому. Тогда он и окликнул их. Выслушав объяснение Тянь-бао, он стал рассматривать всех по очереди. Мужчине было лет около пятидесяти, одет в старую поношенную куртку и рваные штаны из мешковины. Однако, несмотря на изможденный вид и рваную одежду, взгляд его сохранял достоинство и твердость. При виде этих бедняков Лю У страшно разгневался в душе: он нахмурил брови и, казалось, вот-вот разразится бранью, но Тянь-бао опередил его и вежливо сказал:
