(Или Джейме не смог?)
Гобелен, подаренный много лет тому назад Эйерисом был снят и выкинут. Отец говорил, он всё равно уже весь выцвел.
— Тебе претит быть женой Роберта, то есть короля, но ты жарко мечтаешь быть королевой. Что тебе нужно, Серсея? Кто должен быть твоим королём?
Имя почти слетает с губ девушки, но она вовремя останавливается. Кто должен быть её королём? Не тот ли юноша, что сидел у её койки, когда она свалилась с кашлем? Не тот ли юноша, что нёс её на руках до замка, когда она поранила ногу? Не тот ли юноша, что вступил в Белые Плащи ради неё? Разгневал отца, отказался от Утёса Кастерли? Серсея сжимает кулаки так, что костяшки белеют. Она хочет закричать. Рассказать отцу всё: про их поцелуи в солнечной роще, про бессоные ночи, про обещания и про клятву, принесённую под покровом ночи. Но вместо этого в воздухе повисает глухой, сдавленый хрип.
— Ты боишься Роберта, поэтому не хочешь за него замуж. Ты кричишь, потому что ты знаешь, что нужно делать выбор.
— Я не боюсь, — тихо говорит Серсея, заглушая в себе огоньки вспыхнувшего безумия.
— Так докажи.
— Лев не добыча для оленя, — девушка чувствует как разум вновь берёт верх над чувствами. Так-то лучше.
— Да. Всё наоборот. И придёт день, ты выйдешь на охоту, дочь моя.
Лицо Тайвина ничего не выражает, только тонкие губы складываются в полуулыбку. Серсея глядит на красные ручейки крови, полосящие стол для добычи. Кап-кап-кап. Пару капелек упало наземь, забрызгав накидку из лисьего меха.
Серсея усмехается непрошенным мыслям: рогатая корона спадает с чёрных кудрей её мужа прямо под ноги. Ах, как было бы прекрасно!
— За процветание нашего рода я готова идти хоть в огонь, — улыбается Ланнистер, хитро склоняя голову. Не зря говорили, что дочь Тайвина — точная его копия.
Был ли кто-то величественней Серсеи в тот миг? В серых, невзрачных мехах, с расстрёпанными ветром волосами, стояла она в беседке, полной кабаньей крови и запаха мокрой шерсти, но не было царственней существа, чем юная Ланнистер с высоко поднятой головой.
Монета подкинута. Монета упала стороной величия.
Уж слишком много было в их жизни золота.
Горячий воздух трепещет под сладким натиском шумных вдохов и хриплых стонов. Свадьба начнётся только через пять часов, а невеста уже успела изменить жениху. Да как нагло! Как нагло она закусывает нижнюю губу, смеётся, надменно шепчет: «Плевать на Роберта. Плевать на мою свадьбу. Никогда меня не отпускай».
— Ты можешь мне кое-что пообещать? — спрашивает Серсея, на секунду прерывая нежный поцелуй. Кажется, её милый любовник, истерзанный невозможной любовью и страстью, не может вымолвить и слова, поэтому он лишь кивает светлой головой.
