— Об этом рано говорить, — спокойно возразил дед. — Однако я обдумаю ваше предложение, господин Мелехов.
Это был конец разговора. Герр Лисицын поднялся первым, платком вытирая залысину, и заговорил о том, что пришлёт своего поверенного для подписания бумаг. Следом за ним встал и Мелехов, могуче возвысился над дедовым столом.
— Благодарю, что приняли нас, господин барон.
— Моё удовольствие, — с ноткой иронии отозвался дед, и русские, простившись, удалились.
Только тогда Макс убрал палочку. Отбросив отчёт, он подошёл к столу и сел напротив деда.
— О чём вы думаете?
— О том, что мне действительно будет не хватать старого Мелехова, — протянул дед. — Но его поколение ушло, а следом исчезнет и наше с Арабеллой. Мир достанется горячим юнцам, таким, как Михаил Мелехов или наследники Кирзина, Ройтмана.
— Однако это в России, — поймал себя на попытке приободрить его Макс. Дед на это скептически усмехнулся.
— А разве в Европе дела обстоят лучше?
Тут Макс не нашёл, что ответить — уставился на мерно раскачивающийся маятник напольных часов, стараясь не поддаваться злости. А дед тем временем продолжил:
— Магическая Британия уже пожрала себя. Там правят бал полукровки и прочие «герои войны», а древние рода оборваны либо жалко прислуживают. Как, впрочем, и ожидалось.
— Вы никогда не верили, что Волан-де-Морт победит? — спросил Макс.
— Всегда сомневался, что его метод сработает, — ответил дед. — Я наблюдал за ним с самого взлёта и вплоть до падения. Когда-то даже встречался и говорил с ним о дипломатии и войне, однако ему не хотелось «возни» — хотелось быстрых результатов… Что ж, время нас рассудило.
— Не пощадив и вас, — тихо проговорил Макс, наблюдая движение маятника. Взмах — оборвалась чья-то жизнь; два — прекратилась другая…
— Время никого не щадит, Максимилиан, — произнёс дед строго, — а идущий с ним в ногу рок жадной рукой забирает любимых. На склоне лет мы можем лишь оценить, как справились с жизненными ударами.
Тяжело вздохнув, Макс потёр переносицу. Его накрывала волна безысходности, панического страха будущего.
— Но неужели нет ничего хорошего в жизни? — слабо выдавил он. — Неужели она — только потери и постоянная борьба? Или так только в нашем сословии?..
— Так — для любого человека, не обратившегося в животное. Однако в том, что в жизни нет ничего хорошего, ты неправ, — дед на мгновение прикрыл глаза. — Когда сражаться становится невмоготу, я закрываю глаза и представляю то, ради чего вообще борюсь.
