Саша пришла в себя резко, словно её включили — кто-то воспользовался Энервейтом. Этим кем-то наверняка была обладательница низкого голоса, которая удержала Сашу на кровати, когда та попыталась сесть:
— Лежите, фройляйн, вам не стоит вставать.
Саша зажмурилась и застонала. В голове стоял оглушительный звон, всё тело болело, но притуплённо — видимо, ей уже дали лекарство, просто оно ещё не до конца подействовало.
— Где я?.. — пробормотала Саша.
— В безопасности, — ответила женщина и убрала руки с её плеч. Приподняв налитые свинцом веки, Саша разглядела прищуренные каре-зелёные глаза и холодную озабоченность на красивом лице.
— Извините, — зачем-то выдавила Саша.
Женщина вскинула тонкие брови.
— За что?
— Я не… — Саша сконфузилась. Шум в голове мешал думать. — Простите, я не знаю вас.
— Как и я вас, — женщина коротко поджала губы. — Никогда прежде мой сын не приносил в дом избитых девушек.
Не сразу до Саши дошло, о чём она говорит. Когда же мозг обработал информацию, Саша воскликнула:
— Вы мама Макса! — и только затем поняла, что зря. Во взгляде женщины появилось нечто в корне недоброе.
— Макса, значит, — проговорила она.
— Простите, фрау! — выпалила Саша, неловко садясь. На этот раз женщина не попыталась её остановить; откинувшись на спинку стула, она сложила руки на пышной груди и нахмурилась. — Мне очень стыдно за мои манеры. Наверное, я ещё не оправилась после травмы… — Саша на мгновенье зажмурилась в такт пронзившей голову боли. — Извините… Меня зовут Алекса… Александра Штайнер.
— Штайнер? — резко переспросила женщина, широко распахнув глаза. Уравновешенная холодность мгновенно исчезла с её лица, выдавая смятение, волнение, почти что тревогу.
— Фрау? — осторожно окликнула её Саша.
— Не вставайте с постели, фройляйн, — распорядилась женщина и поднялась со стула, нервным движением поправила домашнее платье. — Отдохните. Я вернусь к вам позже.
И она быстро ушла, оставив Сашу в боли и растерянности.
* * *
Сложив руки на груди, Макс мрачно наблюдал за меряющим шагами кабинет дедом. Так тревожно Максу не было ещё никогда в жизни.
Дед курсировал по комнате подобно хищной птице и хмурился. Бабушка замерла в его рабочем кресле самой красивой на свете скульптурой.
