Астрид Штайнер, мать дедушки Александра, была более знакомым персонажем семейной хроники. Саша видела её колдографии в альбомах (девушку искренне поражали и даже пугали сила и решительность во взгляде прабабки), расспрашивала дедушку Колю и бабушку Оксану, которые немного знали её. Дедушка Александр о матери говорил не более охотно, чем об отце, хоть и без особого ожесточения. Добившийся поста министра магии кровью и потом, дедушка не любил вспоминать о том, что все годы было камнем на его шее…
— Саша? — тихий голос за дверью заставил девушку встрепенуться. — Милая, ты готова? Я могу войти?
— А… д-да, мам! — откликнулась Саша, спешно пряча «Тени диктатора» и перчатки под подушку. Сердце отчаянно билось. И зачем только прадед оставил ей эту книгу?!
«Этого я уже никогда не узнаю», — горько подумала Саша, вставая с кровати навстречу матери. Та выглядела фарфоровой — макияж и чары скрыли следы слёз, но взамен сделали лицо неживым.
— Готова, котёнок? — мягко спросила мама, не глядя никуда в сторону. Саша этому малодушно порадовалась.
— Да, — она провела пальцами по чёрной мантии, разглаживая складки. — Мне точно нужно идти, мам?
— Точно, — вздохнула мама, подходя ближе и поправляя собранные в аккуратную причёску волосы дочери. — Вся семья будет там, ты ведь знаешь, родная. Нам нужно показать миру, что мы сильны… даже теперь, когда дедушки нет с нами.
— Я понимаю, — прошептала в ответ Саша и взяла маму за руку.
Прощание с Константином Мелеховым проходило в Москве, в огромном тренировочном комплексе, построенном им же (он возвёл несколько таких в разных местах, но самыми известными стали московский и буянский). Поражающий своими размерами дуэльный зал был убран в чёрных цветах. Ни стульев, ни столов — только гроб на невысоком постаменте, простой и чёрный, в котором лежал…
Саша отвела глаза. Посмотреть на лицо прадеда не было сил.
Казалось, что все люди вокруг пялились на них, пока Сашина семья проходила к открытому гробу. Отец вёл маму под руку — оба такие одинаково бледные, безрадостные, отстранённые. Шедший рядом с Сашей брат стискивал кулаки и кусал губы, так что Саше пришлось крепко сжать его ладонь. Петя бросил на неё свирепый взгляд, но не вырвал руку.
Их провожали холодные, оценивающие взгляды хищников.
Рядом с гробом уже стояли остальные. Дядя Миша держал под локоть бабушку Оксану, принимавшую соболезнования. С другой стороны от неё стоял дедушка Коля, но его внимание было направлено на зал: на людей, их лица, шепотки. Тётя Оля то и дело поправляла очки и переглядывалась с мужем. Тётя Таня взяла на себя присмотр за детьми и шёпотом просила то Мирославу, то Гришу, то Сёму не вертеться. Василиса хмурилась и смотрела себе под ноги, Лёша бросал то на старших, то на Петю горящие взгляды. А ещё рядом с остальными стоял дедушка Александр.
