— Скорее всего, так и есть! — закивала бабушка Оксана.
Не успел отзвук её голоса раствориться в песне, лившейся из радио, как в коридоре раздался хлопок.
— Не прадедушка ли это? — весело спросила бабушка Оксана и первая шагнула навстречу.
Однако вместо прадеда в столовую вошёл, буквально ввалился его домовой эльф в зелёной тоге. Он теребил уши, выкатывал глаза и хватался за стены.
— Хоз… х-хозяин… — пропищал эльф, хватаясь за голову.
— Что с ним?! — воскликнула бабушка Оксана, порывисто хватая домовика за плечи. — Не молчи! Что?!
— Хозяин мёртв! — выкрикнул эльф и зашёлся рыданиями.
Кто-то позади ахнул, послышался звон стекла — мама уронила бокал. Сердце Саши пропустило удар. Это ведь… Этого не может же быть, правда? Прадедушка сильный, он не мог умереть!..
— Как? — глухо спросил отец.
— Хозяин отослал всех слуг этим днём, сказал, что будет работать… Вечером Минька вернулся… приготовить ужин хозяину… а хозяин… — домовик всхлипнул и схватился за уши. — А хозяин сидит в кресле бездыханный, и сердце не бьётся!
И он вновь зарыдал, рассказ сорвался в неразборчивые причитания. Бабушка медленно отпустила домовика и попятилась, стремительно бледнея. Казалось, она перестала дышать. Дедушка Коля подступил к ней.
— Оксана…
— Я не верю, — прошептала она, зарываясь пальцами в тугие локоны. — Я ведь только три дня как видела его… Здоровый и бодрый, говорил о делах… — и она расплакалась, прижавшись к широкой груди мужа.
— Я отправляюсь, — решительно сказал дядя Миша. — Влад?
— Я с тобой, — кивнул отец. — Настя, вызови колдомедиков на адрес Константина Аркадьевича, но дай нам полчаса форы. Напиши также моему отцу.
— Сию минуту, — мама быстро взмахнула палочкой, призывая перо и пергамент.
— Дети, идёте со мной, — позвала тётя Оля, обнимая Петю и Василису за плечи.
— Что случилось, мама? — дёрнула её за юбку малышка Мирослава.
— Пойдёмте в гостиную, — повторила тётя под плач бабушки. У неё самой на глазах стояли слёзы, но тётя Оля не позволила им пролиться перед детьми.
Саша бросила растерянный взгляд на отца, последовавшего вслед за дядей Мишей в камин, на маму, быстро строчащую письмо дедушке Александру, на бабушку Оксану, задыхающуюся от рыданий — и сама не смогла больше сдерживаться. Жгучие слёзы хлынули по щекам, и Саша стрижом вылетела из столовой под оклики тётки. Взбежав на второй этаж, она заперлась у себя в комнате и только тогда дала волю полноценной истерике.
— Нет-нет… Как же так?.. — бормотала она, размазывая по лицу слёзы. Причёска растрепалась, и красивое платье промокло и испачкалось косметикой, но Саше было всё равно.
