Мы невольно повернули головы. Марина, собственной персоной. Вылезла из-под кассы, руки в стороны вверх, демонстрируя пустые ладони. Медленно приближалась к линии, нас разделяющей.
— Я без оружия! Не стреляйте! Я не участвую в ваших разборках! И я знаю, что надо сделать, чтобы все остались живы.
— Я из Северного Боливареса! — заорала она, когда «Бывалый» перевёл ствол на неё. — Я уже была в такой ситуации, и знаю, что говорю! Не стреляйте!
— Не стреляй! — «приказал» «Бывалый» «Пятому». Тот в ответ кивнул. — И что? — А это Марине.
— Он убьёт вас. Убьёт в любом случае. У него такая подготовка, что вам и не снилась. Поверьте, я знаю, что говорю, я его жена.
— И кто же он такой, что у него такая подготовка? — усмехнулся этот тип.
— Не важно, — ушла благоверная от ответа, мучительно задумавшись. — Но у него «троечка» «погружения», если тебе это что-то говорит. Он прошёл «мозговёрт». — Пауза. В глазах «Бывалого» появилось осмысление — он знал, что это, не понаслышке. — Мальчики, мы просто пришли за продуктами, — продолжала она. — Нам не нужна кровь и смерть. Опустите пистолеты и бегите. Скоро здесь будет гвардия. Он не будет стрелять, если вы опустите оружие.
— Марина, уйди с линии огня, мать твою! — взревел я и сдвинулся влево, но благоверная сдвинулась тоже, намеренно держалась между нами, путая мне все планы.
— Хуан, хватит смертей! Я врач, должна лечить, а не хоронить! А вы можете убежать. — А это им. — Вы же хотите ЖИТЬ?
Не знаю, что творилось с её лицом и глазами, но говорила она настолько убедительно, что я и сам вжал голову в плечи. Её слова отдавали в черепушке каким-то эхом, и я ей ВЕРИЛ. Что всё, что она говорит, так. Мой заложник завыл, его тоже коснулась магия её убеждения, и пришлось уже мне его приласкать рукояткой по шее.
— Эй, полегче! — крикнул теперь уже «Бывалый», даже на беглый взгляд разомлевший, проникнувшийся магией голоса девочки из Северного Боливареса.
— Вы убираете оружие! — продолжала та — её больше ничего не касалось. — Не бросаете, а убираете. К себе, где оно у вас хранится. И отпускаете заложников. Хуан же отдаёт вам вашего. И вы уходите. Вместе. И никто ни в кого больше не стреляет. Всё понятно?
— Где гарантия, что он так сделает? — готов был сорваться, но из последних сил держался «Бывалый».
— Его честь. — Я аж отсюда почувствовал, как сверкнули гордостью её глаза. — Он же только что объяснил, что стреляет в того, кто сам готов получить пулю. Если вы не хотите убивать, то и он стрелять не станет. А ещё — моё слово. Слово Марины Санчес! А оно многого стоит, спросите любого в Северном Боливаресе.
