— Глупая, мы ведь не тронем тебя…
Завороженными глазами Федя следил за порханьем пестрых бабочек, смотрел, как перелетают с цветка на цветок мохнатые золотисто-коричневые шмели и хоботком ловко и усердно обследуют каждую чашечку цветка, как снуют и копошатся в траве, шевеля длинными усами, жуки.
В траве шла своя, незаметная для людей жизнь многих существ, а люди идут по тайге, не глядя под ноги и не замечая, сколько крошечных жизней растаптывают своими сапожищами. Если же на пути Феди попадался муравей или другая козявка, он осторожно обходил их. Не раз, когда он неподвижно сидел в тайге, из чащи выходила дикая коза — красавица кабарга. Завидев его, кабарга замирала, насторожив уши, и испуганно глядела на него большими круглыми глазами, тревожно двигая влажными розовыми ноздрями. Чтобы не спугнуть зверя, Федя тоже не шевелился. И лишь когда он протягивал руку с куском хлеба, коза, грациозно вскинув тонкие стройные ноги, исчезала в тайге.
Вся лесная тварь добрая, робкая, зла человеку не сделает, и нет сердца у тех людей, которые убивают зверье.
Устав от ходьбы и жары, Федя приходил отдохнуть и напиться к ручью, который назывался Звонец.
В тенистой чащобе из нагромождения черных, обросших желтым и красным лишайником камней выбегал быстрый, говорливый ручей. Будто расшалившийся мальчуган, прыгал ручей то вправо, то влево, с одного камня на другой, с верхнего уступа на нижний и бежал все дальше и дальше, его кристально чистая вода пузырилась стеклянной пеной, и ручей все время напевал свою веселую песенку, похожую на звон множества маленьких медных колокольчиков, которые рыбаки привязывают к удочкам, когда ловят рыбу на Студеной:
Бегу я по каменьям
И славлю тень;
Спешу, не зная лени,
Пою весь день.
Напившись холодной, вкусной, пахнущей хвоей воды, мальчик ложился на мох и смотрел на голубое небо между кронами сосен, слушал звон ручья — беззаботный, успокаивающий — он вызывал в нем расслабляющее чувство беспричинной радости. Однажды он привел к ручью своего друга Ильюшку и, приложив палец к губам, прошептал:
— Послушай! Ручей поет!
Илька покрутил черноволосой лохматой головой во все стороны, будто искал на деревьях белку или бурундука, и разочарованно повернул к Феде круглое и плоское, как блин, лицо с темными глазами-пуговками:
— И чё бо́таешь? Никто не поет! Вот бо́тало осиновое!
Федя разозлился: он же не обманывает, он явственно слышит голос ручья.
— Ты глухая тетеря! Разве не слышишь, как звенят колокольчики? Ведь недаром ручей называется Звонец!
