Федя не знал, что это в нем самом звучала радостная песня жизни, которую никто другой не мог слышать.
Голос матери, напевающей колыбельную, запахи родного дома, уличная пляска лесорубов в праздничный день, сверкающая чешуей солнечных бликов река, глухой, неумолчный шум тайги, скрип саней по мерзлому рассыпчатому снегу, дикое завывание метели в нескончаемую зимнюю ночь — все, что с детства окружало Федю, проникало в самые сокровенные глубины его существа и навсегда осталось там и создало в нем ту неповторимую, всегда волнующую и радостную симфонию ощущений, звуков, красок, запахов, которая и называется чувством родины.
4
От иллюминатора Федора оторвал голос стюардессы. В проходе между кресел стояла девушка в синей форме: ладная, по фигуре, курточка, короткая юбка. На пышных светлых волосах каскетка с золоченой кокардой. Правильное лицо с длинными черными ресницами и ярко накрашенными губами застыло в выражении невозмутимого спокойствия и радушия. Такие лица печатают на обложках иллюстрированных журналов. Уверенным голосом, с хорошей дикцией стюардесса произносит заученные фразы:
— Уважаемые пассажиры! Наш самолет идет на посадку в московском аэропорту Домодедово. Просьба всем застегнуть привязные ремни. С мест не сходить до полной остановки самолета. К выходу я вас приглашу.
Федор вспомнил, как волновался в тот первый прилет в Москву…
…По возникшему в животе ощущению легкости и пустоты и потрескиванию в ушах он понял, что самолет снижается. За иллюминаторами стремительно неслись рваные клочья белого пара — самолет пробивал толщу облаков. Моторы завыли, корпус машины завибрировал, накренился, и в ночной темени под широким крылом открылось гигантское скопление огней, распростершееся на все видимое пространство земли.
— Москва! — взволнованно прошептал он тогда.
По расположению огней он пытался найти Кремль, но лишь увидел, как на полыхающем костре города змеей извивалась черная лента Москвы-реки.
В этом огромном городе, превосходящем по населению многие государства мира, ему предстоит прожить пять лет. Здесь он добьется своей главной цели — станет инженером-строителем гидроэлектростанций.
Мысль о том, что он может не поступить в институт — на вступительных экзаменах громадный конкурс, — может затеряться в этом человеческом муравейнике, даже не приходила ему в голову, потому что это противоречило самому горячему, страстному его желанию, потому что он был молод, здоров, полон жизненных сил, перед ним открыты все дороги, и это давало ему непобедимое чувство уверенности в том, что ему все по плечу, что он всего может достичь. С чувством превосходства он смотрел на просыпающихся пассажиров, на их сонные, помятые, такие прозаические, будничные лица: никто из них и не подозревал, что присутствует при великом событии, может быть самом главном, решающем событии всей жизни Федора Устьянцева.
