Далее Суховей изложил то, что отделу полковника Веденеева удалось узнать за время расследования. Виктор внимательно слушал, иногда кивал и переспрашивал. Дознаватель должен хорошо знать дело, по которому он работает с подозреваемым, потому что иначе тот может обмануть дознавателя, впихнуть ему ложную информацию. Конечно, такой риск остается всегда, но он тем меньше, чем больше фактов в распоряжении дознавателя. И чем лучше он умеет с ними обращаться, разумеется.
Наконец Мантуш кивнул и сказал:
— Ладно, я пошел.
— Ни пуха тебе, — напутствовал Суховей.
Виктор, усмехнувшись, послал его к черту и вошел в комнату для допросов.
В самом деле, многие удивляются тому, что современные допросные комнаты больше всего напоминают больницу. Хотя в этом есть особый смысл — чисто психологически люди опасаются медицинских учреждений. Ну и вообще, контраст между сияющей чистотой помещения и тем, что в нем происходит, — это само по себе крепко бьет по мозгам.
Мантуш подошел к столу, отдернул белую материю. Под ней лежало несколько коробок разного размера, а кроме того, еще имелось непонятное устройство, состоящее из большой черной пластиковой коробки с несколькими шкалами, а также нескольких изолированных шнуров с зажимами на концах. Устройство выглядело непонятным и потому угрожающим.
Открыв самую маленькую коробку, Мантуш достал из нее одноразовый шприц и ампулу с прозрачной жидкостью. Набрав три кубика, он вколол их Силантьеву в плечо прямо через рубашку. Подвинул стул к кушетке, сел и стал ждать.
Минуты через три Силантьев начал подавать признаки жизни. Пошевелился, замычал, а потом рывком сел на кушетке.
— Доброе утро, — усмехнулся Мантуш.
— Что все это значит? — вопрос должен был, наверное, прозвучать грозно. Но с учетом того, что глотка у Артура пересохла, пока он витал в стране сновидений, получилось жалко — сипло и неуверенно.
— Это значит, Артур, что у нас с вами сейчас состоится откровенный разговор. И по ходу этого разговора мне бы хотелось получить от вас тот максимум информации, который вам доступен.
В противном случае, боюсь, мне придется прибегнуть к весьма неприятным и болезненным способам убеждения. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю?
Артур пожевал губами — видимо, пытался хоть как-то смочить рот во избежание новых проблем с голосом. Мантуш участливо спросил:
— Пить хотите? Вам дать воды?
— Небось сейчас скажете, что сначала я должен буду взять на себя вину за определенный набор смертных грехов? — презрительно спросил Силантьев.
