Теперь никогда не узнать, помнил ли он о маме, была ли это любовь взаимной. С его гибелью Элис потеряла надежду вновь обрести семью. Надежда умерла, и должна быть похоронена. Вместе с ее отцом Андре Лораном.
Горло сжалось, дыхание перехватило, и Элис с ужасом обнаружила, что по щеке стекает слеза. А затем услышала, как Жюльен тяжело вздохнул.
— Je suis désolé. Простите. — На этот раз голос его звучал по-другому — мягче, искреннее. От этого акцент стал более очевиден. — Я не должен был так себя вести.
Элис сглотнула ком и откашлялась. Страх внезапно прошел. Этот человек вовсе не жесток и агрессивен, ему просто слишком тяжело перенести горе. Она знала, что такое полное отчаяние, и понимала, как можно ощущать себя в такие моменты.
— Все в порядке, — произнесла она, как оказалось почти шепотом. — Я вас понимаю. Мне жаль, что вам пришлось пережить такую потерю.
В ответ Жюльен лишь фыркнул, давая понять, что не намерен обсуждать тему и дальше. Элис опустила глаза и посмотрела на фотографию родителей, которую все еще держала в руках. Надо убрать ее обратно в конверт вместе с вырезками из журналов и ее свидетельством о рождении. Она спрятала его в карман рюкзака и застегнула молнию, а затем встала и принялась надевать его на плечи.
— Куда вы идете?
Элис тряхнула головой.
— Придумаю что-нибудь. Какое это теперь имеет значение.
Он быстро переместился к двери, закрывая ей проход.
— Вы не можете так просто выйти туда, вы не должны говорить с этими репортерами. Это будет для них, как это говорится? Большая рыба.
— Большой улов. Не беспокойтесь, я не буду ни с кем говорить.
— Они все равно узнают. — Жюльен смотрел на нее с болью, казавшейся острее, чем ее собственная. — Они выяснят кто вы, и начнут задавать вопросы. Кто еще в курсе… ваших заявлений?
Элис молчала. Важно ли, чтобы этот человек ей поверил? Всем остальным было известно лишь то, что невозможно было скрыть — ее мать уехала работать на лето на юг Франции и вернулась беременная и одна.
— Вы представляете, сколько стоит это поместье Лорана? — Жюльен критически оглядел ее дешевый зеленый джемпер, джинсы и поношенные сапоги. — Нет, полагаю, не представляете даже приблизительно.
Он потер пальцами лоб и надавил на виски. Элис обратила внимание на его длинные пальцы, и это заставило задуматься о том, чем же он зарабатывает на жизнь. Может, он музыкант или хирург? Черная одежда и хвост, на ее взгляд, больше подходили музыканту. Она представила его на сцене с электрической гитарой, возвышающегося над толпой фанатов.
