– Он спросил у меня, – бесстрастно и четко произнесла она, – была ли я привязана к отцу.
Мисс Кэрролл издала неопределенный звук, похожий на кудахтанье. Он свидетельствовал о ее нерешительности. Джеральдин же презрительно продолжила:
– Интересно, что лучше: говорить правду или лгать? Говорить правду, я думаю. Я не была привязана к отцу. Я ненавидела его.
– Джеральдин, дорогая…
– Зачем притворяться? Вы не ненавидели его, потому что он до вас не дотрагивался! Вы были одной из немногих, кого он не терроризировал! Вы воспринимали его как работодателя, который платил вам хорошее годовое жалованье. Его гнев и странности вас не интересовали – вы их игнорировали. Я знаю, что бы вы сказали – «каждый должен с чем-то мириться». Вы всегда были жизнерадостны и равнодушны. Вы очень сильная женщина. Вы вообще не человек. Но ведь вы могли в любую минуту уйти из дома. А я не могла. Мое место было здесь.
– Послушай, Джеральдин, я думаю, не стоит углубляться во все это. Часто случается, когда отец и дочь не находят общего языка. И чем меньше об этом будут говорить, тем лучше, я уверена.
Джеральдин повернулась к ней спиной и обратилась к моему другу:
– Месье Пуаро, я ненавидела своего отца. Я рада, что он мертв. Для меня это означает свободу, свободу и независимость. Я ни в малейшей степени не горю желанием найти убийцу. Насколько можно судить, у человека, который убил его, на это имелись причины, причем веские, если оценивать их по его действиям.
Пуаро устремил на нее задумчивый взгляд:
– Это слишком опасный взгляд, чтобы придерживаться его, мадемуазель.
– Если кого-то вздернут, это вернет отца к жизни?
– Нет, – сухо ответил Пуаро. – Но может спасти жизнь другим невинным людям.
– Я не понимаю.
– Человек, который убил один раз, мадемуазель, почти наверняка убьет снова, а может, еще раз и еще.
– Я в это не верю. Нет… только не нормальный человек.
– Вы имеете в виду человека, страдающего манией убийства? Да, это верно. Одна жизнь отнята – возможно, после страшной борьбы с совестью убийцы. Потом – когда возникает угроза – второе убийство дается гораздо легче в моральном плане. При малейшем подозрении следует третье. Так постепенно возникает гордость своим мастерством – убийство становится métier[31]. И совершается почти с наслаждением.
Девушка спрятала лицо в ладонях.
– Ужасно. Ужасно. Это неправда.
– Предположим, я сказал бы вам, что это уже случилось? Что убийца – чтобы спасти себя – убил во второй раз?
