* * *
Августовское солнце палило вовсю. Зноем дышала не только степь, но и пятнистое полотно палаток — военный городок от этого казался особенно призрачным, будто бы затерявшимся в тысячелетиях. Между третьим от Рождества Христова и третьим… четвертым… пятым — до. Даже замаскированные брезентом танки, орудия, бронетранспортёры с одинаковым успехом могли быть и отдыхающими верблюдами и забредшими по ошибке из третичного периода мастодонтами или индокитериями.
После мягкого, рассеянного света штабного помещения по глазам Сергея, заставив на миг зажмуриться, ударила нестерпимая белизна. Однако скоро глаза привыкли, и этой — не людской, не надуманной — власти солнца он обрадовался: скользкий холод речей Иннокентия Глебовича в степном предполуденном зное растворился почти без следа.
— Ну, и как тебе наш Батька? — вопросом встретил Сергея майор.
— Погоди, Иван Адамович, тут, знаешь ли…
— Что, без бутылки не разберёшься?
— С бутылкой — тоже. Чтобы его понять, с ним, думаю, надо не пуд соли съесть, а не меньше центнера. Да и то — навряд ли. «Замораживает», «замораживает» — это ты верно заметил. Кстати, Иван Адамович, он тебя на неделю определил ко мне. Как местного. А то я в ваших степях — сам понимаешь…
— К Колодцу, значит… Не передумал… Тут около трёхсот километров… Если в семнадцать выедем — чтобы не по жаре — до двадцати трёх должны бы добраться. Сейчас пополдничаем (толком-то не позавтракали), потом не спеша соберёмся, пообедаем и — с Богом… Вообще-то я не то планировал… Но так — даже лучше… Заходи, Сергей. Светочка с Ольгой, наверно, уже управились.
Первое, что внутри Ивана Адамовичевой палатки бросилось в глаза Сергею, это безоговорочно царствующая среди расставленных на столе тарелок, огромная миска крупно нарезанных помидоров — переложенных кольцами лука и зеленью тонко нашинкованного болгарского перца. Женщины в этот первый миг — и Света, и Оля — показались всего лишь её прислужницами: фрейлинами, так сказать, при царствующей особе.
— Светочка, Оленька, хватит вам суетиться, садитесь. Сергей, прошу.
Усадив гостей, майор разлил по стаканам тёмный, местного производства, «мускат», а также — в гранёные небольшие стопки — настоянную на жгучем перце, самодельную (на одну часть воды две части спирта) водку. Сахаристые, пахнущие ветром и солнцем ломтики помидоров, макароны с тушёнкой, Ивана Адамовичева «огненная вода» — а женщин майор таки убедил, что по паре стопок не повредит — полдник заканчивался много оживлённее, чем начинался. Без следа, казалось, прошла даже Ольгина «замороженность» — не говоря о прочих.
