— Иннокентий Глебович, а вы не боитесь, что когда эти «вечно гниющие», — вяло, по долгу службы, попытался сострить Сергей, — легализуют у себя торговлю наркотиками, то ваш героин катастрофически упадёт в цене?
— Нет, Сергей Геннадьевич, не боюсь. Во-первых: когда это будет? Лет через десять — не раньше. А во-вторых: я сейчас для запада кто? Наркобарон! Тварь скользкая, опасная и презренная. Которой как бы и нет — ведь все жалобы, предостережения, ноты, протесты кому адресуются? Москве. Правопреемнице России. А у неё, кроме стратегических ядерных сил, нет ни х…!
Этому «ни х…» Сергей обрадовался. Наконец что-то человеческое немножечко оживило холодную — не человеческую! — логику Иннокентия Глебовича. Вспомнилось — к месту! — удачное замечание майора: «И замораживает, замораживает…». Действительно — «замораживает». И не только глазами. «Осторожнее, Голышев!», — словно бы к постороннему, во втором лице, сам к себе обратился Сергей:
«Перед тобой не просто скромный труженик бескрайних маковых полей, но несгибаемый борец с психотронным оружием, Герой Великой Наркотической Революции, идеолог и вождь Дикого Поля!»
(Причём, последнее — относительно вождя — без тени иронии. В Степи авторитет Иннокентия Глебовича, похоже, непререкаем.)
— Да, упадёт в цене — но качество! А у меня будет такое качество, какое не снилось даже Америке. Ведь вы же знаете, какие в России химики.
— В какой России, Иннокентий Глебович?
— В той. Которая была. И которая — верю! — будет.
— Вашими праведными трудами? — как Сергей ни старался контролировать себя, но всё-таки не удержался и «подпустил шпильку».
— Не иронизируйте, Сергей Геннадьевич. Да — и моими. И вашими. Вспомните-ка, как сразу после Референдума чуть ли не каждый город захотел стать суверенным? И что получилось? Ведь ваша Югороссия — Ростов, Краснодар, Ставрополь — уже реальность. Да, сначала разъединились донельзя — а теперь вот объединяемся. И, поверьте — это я уже вам говорю как Первому секретарю Андрея Матвеевича — ещё до конца этого года Степь войдёт в состав вашей Конфедерации.
— По особым поручениям, — рассеянно уточнил Сергей. — Простите, Иннокентий Глебович, я, как вы знаете, в Степи сейчас неофициально и ваше пожелание могу передать Андрею Матвеевичу именно как пожелание — не более того.
— А более и не надо, Сергей Геннадьевич. Было бы желание — остальное приложится. Надеюсь видеть вас снова. Месяца через полтора, два. Уже официально. Уполномоченным не только Плешакова, но и Кудрявцева, и Сивоконя. И ещё — маленькая просьба. Вы ведь собираетесь съездить к Колодцу?
