— Во-от, — протянул Конкидо. — Блоха, говоришь. Блоха, да. Но ты умей и блоху поставить на службу, если надо. В этом и разница между нами, Цайтблом. Ты отмахиваешься от блохи, я подшиваю ее к делу. Поэтому я — полковник тайной службы, а ты — просто полицейский. Не обижайся, я говорю это не для того, чтобы тебя оскорбить. Мы друзья и всегда таковыми останемся. Рука руку моет. Так вот послушай меня, Цайтблом. Этот Дромандус — ничтожество, но именно потому для меня он ценнее, чем слиток золота такого же размера. Кто заметит ничтожество, кто обратит на него внимание? А ничтожество все видит, ничтожество все доносит… И, конечно, ничтожество старается доказать, что оно не так уж и ничтожно. Оно готово на любую подлость — лишь бы ты сказал, что никакой подлости в нем нет. Так что часы, дорогой, это вздор. Я отдал ему их, а еще вернул деньги, все до последнего дукатино. Я отдал Дромандусу его проигрыш, чтобы получить самого Дромандуса, от головы до задницы, целиком. Теперь он мой раб и пляшет по первому же требованию. А когда династия будет свергнута, я отдам его тебе. К этому времени в нем уже не останется ничего человеческого, это будет доносчик чистой воды, работающий за идею. Ну, как тебе такой подарочек?
— За тебя, Конкидо, — поднял бокал начальник полиции. — За тебя и твою чудесную щедрость.
— За меня, — согласился полковник и поднял свой бокал. В этот миг дверь обеденной распахнулась, и сквозь вино Конкидо увидел знакомый силуэт — маленький, тощий, с растрепанными волосами. — А, вот и он, легок на помине. Входи, Дромандус, входи, мальчик мой, и поведай о своих приключениях. Видишь ли, Цайтблом, у нас здесь нарисовались герои. Все идет по плану, Освободительная армия близка, но кому-то не дает покоя собственная глупость. Поскольку же Дромандус умен — ты ведь умен, Дромандус, да? кивай, если приказывают! — то ему по силам прийти и умом разрушить эту глупость. Я, разумеется, говорю об этой Когорте Энтузиастов, которую задумал собрать Аарван Глефод. Ты знаешь этого Глефода, Цайтблом?
— Глефод, Глефод… — начальник полиции почесал затылок, поросший белесыми волосами. — Я знаю Аргоста Глефода, который по части предательства заткнет нас с тобой за пояс.
— Это его сын.
— Вот как!
— Да, и он решил биться против Освободительной армии — не знаю уж, почему.
— Он идиот? Где он возьмет людей и оружие?
— Люди у него есть, — Конкидо выпил вино и откусил кусок от успевшей остыть котлеты. — Такие же дураки, как и он сам. С оружием все хуже, но погибнуть можно и с дубиной в руке, а он, судя по всему, нацелился именно на это. Но скажи мне, Дромандус, — что ты узнал о нем? Ты ведь выполнил мое поручение, смешал с дерьмом весь этот балаган? Я знаю, у тебя были средства, отвечай!
