Вероятно, как и многое другое, предательство Дромандуса не имело никакого значения. Как свидетельствуют историки военного дела, изучавшие "Меч возмездия" и снаряды РОГ-8, во всем мире не существовало брони или оружия, могущих спасти капитана Глефода. Поломка щита, таким образом, оказалась лишь проявлением космической иронии, ухмылкой той скрытой силы, для которой смерть капитана, крушение гурабской династии и триумф Джамеда и Туамот были одинаково важными деталями в великой мозаике исторического процесса.
Но Дромандус не знал, что, став верным, совершил предательство. Он чувствовал себя прекрасно, дух в нем кипел и рвался ввысь.
— Где мне вас встретить?! — воскликнул он. — Сейчас я ухожу, у меня осталось неоконченное дело, но скоро я присоединюсь к вам, и в руках моих будет Щит!
Взоры собравшихся обратились в Глефоду.
— Мы соберемся на площади Гураба Первого, — сказал тот. — Мы пройдем маршем по Главной улице, и люди увидят, что их есть кому защищать. Ты будешь с нами?
— Да! — крикнул Дромандус. — Я буду, буду!
И с этими словами он поднялся и, расталкивая своих новых товарищей, побежал к выходу. Двери стрип-клуба распахнулись, Дромандус выбежал на улицу, ноги сами несли его по мостовой. Не разбирая дороги, он бежал и бежал, пока не оказался перед домом полковника Конкидо. Полковник как раз сел обедать, и сотрапезником его был начальник столичной полиции Цайтблом, тоже предатель, только менее ревностный.
Паек, что полагался Конкидо от династии, которую он предал, был куда разнообразнее, чем тот, что получал Глефод, оставшийся династии верным. На тарелке перед полковником шкворчала свиная котлета с горошком, в бокале рубиново алело вино, а сам Конкидо как раз говорил с Цайтбломом о Дромандусе, о том, как ловко лишил его души, накоплений и дедовых часов.
— Ты понимаешь, — говорил он, — у него семь — у меня восемь, у него дама — у меня король. Он — тузом, я — козырем. Спустил все!
— Правильно, правильно, — качал жирным подбородком Цайтблом. — Не будь дураком и знай свою меру. Надеюсь, ты не стал играть в великодушие? Некоторых людей надо держать в узде: проиграл — плати, а иначе они берут себе в голову.
— Я поступил лучше, дорогой, — сказал Конкидо. — Ну на кой черт мне его часы? Видит Бог, это трофей скверный. Я сделал умнее, я мыслил стратегически. Кто такой этот Дромандус, а?
— Понятия не имею, — ответил начальник полиции и закинул себе в пасть половину лежащей перед ним куриной грудки. — Никогда не интересовался Дромандусом, он же все равно что блоха.
